Том Рейсс - Подлинная история графа Монте-Кристо. Жизнь и приключения генерала Тома-Александра Дюма

Когда нам нужно будет воспользоваться повозками, ими станут управлять местные жители, которым они принадлежат. Каждую будет сопровождать необходимое число солдат. Они проследят, чтобы у погонщиков не отобрали их повозки. Когда они станут нам не нужны, их перегонят назад туда, откуда они были взяты, с тем же самым сопровождением.

Вы отдадите строжайшие приказы, чтобы солдаты не присваивали имущество в домах, оставленных жителями. Вы предупредите, что любой, кого поймают на подобном преступлении, будет наказан в соответствии с законами. Вам также надлежит отдать [солдатам] приказ проследить, чтобы жители уходили из своих домов в полной безопасности…

Алекс Дюма.

Получив приказ о том, что все женщины обязаны покинуть район расположения определенной бригады в течение суток (по-видимому, чтобы предотвратить изнасилования и проституцию), Дюма не оспаривает это распоряжение, но пишет в штаб бригады следующее: «Куда денутся эти женщины [711], которые находятся в тысяче километров от дома? Закон велит, но гуманность вносит оговорки. Поэтому прошу вас приостановить исполнение этого приказа, пока генерал Массена не предложит более мягкий метод».

Дюма пытался избежать прямого столкновения с главнокомандующим, используя проверенную временем стратегию: он с притворной искренностью утверждал, что начальник будет потрясен известиями о любых злоупотреблениях, которые, естественно, случились без его ведома. Жалуясь на факты грабежей со стороны своих солдат, Дюма отчасти объясняет их поведение жадностью офицеров.

Главнокомандующий Бонапарт [712].

Генерал, я каждый день получаю жалобы от местных жителей. Их силой заставляют отдавать имущество нашим солдатам из-за нерадивости наших комиссаров и наших интендантов, которые вынуждают [наших людей] отправляться в бой без большинства предметов первой необходимости… Принужденный терпеть лишения из-за плохой погоды, усугубляемые нехваткой обуви и одежды, он [солдат] должен также сносить голод и отсутствие других важных для жизни вещей, потому что комиссар, квартирмейстер предпочли заботиться о собственных удовольствиях, собственных делах вместо того, чтобы обеспечить существование солдата. Таким образом, я с болью вижу, генерал, как он [этот солдат] позволяет себе крайности, недостойные республиканца, а все потому, что он два или три дня сидел без мяса и без хлеба…

Алекс Дюма.

В конечном счете, подводил Дюма итог, французы не могли бы претендовать на то, что освобождают итальянцев, если они в то же самое время грабят имущество последних и насилуют их женщин. И в самом деле, с продолжением кампании политика систематического грабежа подорвет изначально широко распространенную доброжелательность, которую итальянские патриоты испытывали к французам.

Дюма был дивизионным генералом в то время, когда Наполеон оставался капитаном, и первый продолжал опережать второго в звании до декабря 1795 года. Однако человек, все еще известный как генерал Бонапарт, верил, что ему суждено превзойти всех своих современников и подняться гораздо выше какого-то там генерала. По мнению Дюма, генералы республики [713]вместе делали одно дело, стояли на одном уровне и должны были гордиться этим. Наряду со свободой, другими двумя заповедями Революции были равенство и братство. «Французская революция наложила [714]на нашу армию особую печать», – позже напишет сын Дюма, автор романов:

Когда я натыкаюсь на нее, я тщательно берегу этот отпечаток, как любой сделал бы с ценной медалью, которая вскоре погибнет из-за ржавчины и достоинствами которой можно удивить современников, а характерные черты – сохранить для истории… Мы получим неправильное представление обо всех тех людях времен Республики, если станем судить их только по выжившим, с кем знакомы по временам Империи. Империя была эпохой мощного пресса, а император Наполеон – жестоким чеканщиком. На всех монетах надлежало чеканить его изображение, и любая бронза плавилась в его печи.

Итальянская кампания стала началом процесса, во время которого Наполеон «перечеканил» республиканских генералов по своему подобию. Генерал Алекс Дюма отказался принимать новый оттиск. С первых же контактов между ними Дюма не желал оказывать Наполеону знаки особого почтения, на которые претендовал корсиканец. Это наверняка задевало Наполеона, но он был достаточно прагматичным человеком, чтобы присмотреться к генералу и Дюма и задаться вопросом о его полезности. Как выяснится во время завоевания Италии, Дюма приносит немало пользы, поэтому Наполеон станет терпеть назойливость мулата и его досадное пристрастие к эгалитарным ценностям – до определенного момента.