Эндрю Уилсон - Александр Маккуин. Кровь под кожей

Посетившая магазин журналистка написала о «неземном» ощущении; по ее мнению, «обожженные резные бюсты, которые висят по всему магазину, похожи на плавающие трупы». [816]

Что-то неземное было и в образе самого Маккуина, который снялся на обложку сентябрьского номера журнала The Face голым по пояс и с выбритой головой. Создавалось впечатление, что его полили серебряной краской. В ходе блиц-интервью, данного Крису Хиту, дизайнер рассказал о своем желании протолкнуть моду в будущее. По его словам, в идеале ему бы хотелось создавать одежду из расплавленной стали. «Конечно, это невозможно, ведь сталь обожжет человека, который наденет такой костюм, – говорил он. – Люди должны жить, иначе для чего все? Но я всегда хотел создавать одежду на компьютере, куда вводишь нужные параметры, и машина тут же шьет наряд на стоящего рядом клиента». В ходе интервью журналист задал Маккуину множество вопросов. Какую песню он слушает, когда ему грустно? «Любую в исполнении Мэри Дж. Блайдж или Алиши Киз». Какая его любимая непристойность? «Мохнатка, – ответил Маккуин. – Потому что ее все ненавидят». Сколько раз он был влюблен? «Почти двадцать». Хочет ли он ребенка? «Да, я попробую его завести». Почему? «Потому что я его заслуживаю». Когда он чувствует себя наиболее одиноким? «Когда я нахожусь в состоянии стресса». Когда он чувствует себя наиболее счастливым? «В постели с любимым человеком». Видит ли он повторяющиеся сны? «Змеи. Они извиваются вокруг моего тела. Ядовитые змеи… Они повсюду. Между ног. Ползают по телу… А еще мне часто снится сон, что комната сжимается и душит меня». [817]

Бегство стало темой следующей коллекции Маккуина, Irere, которую он показал 6 октября 2002 года на стадионе на окраине Парижа. Названная в честь амазонского слова, которое обозначает «превращение», коллекция разворачивалась на фоне огромного экрана, где шел фильм Джона Мейбери, с которым Маккуин познакомился в начале или середине девяностых. «Мы с ним встречались в разных лондонских клубах, и он был по-настоящему забавным; у него всегда наготове было язвительное замечание о ком-нибудь чересчур самоуверенном или напыщенном, – вспоминает Джон, режиссер фильма о Фрэнсисе Бэконе «Любовь – это дьявол», который нравился Маккуину. – Когда он пригласил меня, мне интересно было взглянуть на него в новом контексте. Он слегка утрировал свой грубоватый образ: его никак нельзя было назвать типичным кутюрье. Его манеры были совершенно лишены жеманности и вычурности. Кроме того, он обладал фантастическим чувством юмора. При этом он отличался невероятной собранностью. Казалось, он постоянно ведет внутренний монолог. Показ был стилизован под кораблекрушение, а в качестве декорации использовали огромную цистерну. В ходе съемок Ли исполнял роль помощника режиссера и художника-постановщика. Он ни в коем случае не был пассивным, и это я имею в виду не в отрицательном смысле. Модель извивалась под водой в причудливых балетных па, а потом в воду прыгал красивый юноша и спасал ее. Все было невероятно романтичным». [818]

Первый кадр фильма был снят из-под воды, снизу вверх; возможно, Маккуин вспомнил, как в детстве ходил на занятия синхронным плаванием. Летом, в конце съемок, Ли оживил свои детские впечатления: после того как Стивен Кляйн отснял модель в цистерне с водой, Маккуин прыгнул туда в одежде. Его тогдашний снимок появился в журнале W. В последние годы жизни Ли любил ездить на Мальдивы, где плавал с аквалангом. «Под водой мне спокойнее всего», – говорил он. [819]

В целом коллекция Irere, в которой дизайнер представил ярко-зеленые, оранжевые и ярко-желтые платья, а также радужное шифоновое платье, оставляла позитивное впечатление и символизировала живительную силу природы. А когда Маккуин в изысканном белом костюме, снова ставший блондином, в конце показа вышел на подиум, многие заметили его счастливый и здоровый вид. «Он, конечно, был в то время наверху блаженства, – сказал Джон Мейбери. – Он поднялся на вершину. Каждая его новая вещь становилась сенсацией, гениальной находкой, хотя и была рассчитана на массовое производство. Его воодушевление и энергия были такими, что от него можно было греться. Он был как батарейка, вырабатывавшая энергию». [820]Сюзанна Френкел отозвалась о коллекции так: «Если бы такая красота была на необитаемом острове, нам бы всем захотелось там жить». [821]

Одной из находок коллекции Irere, вещью, которую назовут чем-то вроде эталона стиля, стало платье «Устрица». Многослойное шелковое платье цвета слоновой кости, которое куратор выставки в Метрополитен-музее Эндрю Болтон сравнил с пирожным «наполеон», предположительно стоило почти 45 тысяч фунтов. Сара Бертон вспоминает, как Ли создавал это необычайно сложное произведение – «верхняя часть платья из тюля в небольших отверстиях, а сверху – мятый и сыплющийся шифон… Юбка собрана из нескольких сотен кружочков из органзы, на которые Ли пером наносил органические линии. Кружки надо было вырезать, сшить и наложить на соответствующие линии. В результате создавался эффект устричной раковины». [822]