Миша Гленни - МакМафия. Серьезно организованная преступность

Однако благодаря войне, санкциям и плохо продуманным планам восстановления и развития народы Балкан испытали на себе тяжелый, изнуряющий обвал доходов и уровня жизни. В культурном отношении они не только считали себя европейцами, но и жили в окружении европейцев. Они смотрели европейское телевидение и кино, слушали европейскую музыку и прекрасно знали, насколько богаты их соседи. Более того, в тех редких случаях, когда им предоставляли возможность переезжать к своим западным соседям, они нередко сталкивались с унижениями со стороны иммиграционных властей. И, наконец, им приходилось иметь дело с уничижительными стереотипами о Балканах, в которых они представали прирожденными убийцами, чье счастье в том, чтобы резать друг другу глотки. Расположите эти жалкие пустоши с их безработицей, застоем и насилием рядом с богатством и изобилием плодородного рая, – стоит ли удивляться тому, как сильно там стремление влиться в организованную преступность?

Участие Джукановича в преступных деяниях было не исключением, а правилом. В бывшей Югославии, скатившейся в начале 90-х к ужаснейшей братоубийственной войне, политика и организованная преступность переплетались теснее и активнее, чем в любой бывшей социалистической стране. Сербские, боснийские, албанские, македонские и хорватские воротилы бизнеса и бандиты были закадычными друзьями. Они покупали, продавали и обменивали все подряд, зная, что высокий уровень их взаимного личного доверия гораздо крепче преходящих уз истеричного национализма. Его они насаждали среди обычных людей, чтобы замаскировать свою продажность. По словам одного обозревателя, каждой из этих новых республик правил «картель, возникший из правящих коммунистических партий, полиции, военных и мафии, с президентом республики в центре этой паутины… Мелкий национализм был незаменим для картеля в качестве средства умиротворения подданных и для прикрытия непрекращающегося присвоения имущества государственным аппаратом».

В результате войн, санкций и коррупции на Балканах первой половины 90-х государства бывшей Югославии обратились к мафиям и принялись вынянчивать их, чтобы те наладили им снабжение военных действий, – а очень скоро преступники контролировали и экономику, и правительства, и саму войну. Любой, кто демонстрировал сколько-нибудь серьезные политические амбиции, не имел иного выбора, кроме как присоединиться к ним.

В феврале 1991 года, когда еще не был изобретен термин «этнические чистки» и до того, как весь мир узнал про Косово, я сидел со своими друзьями в изящном барочном центре Загреба, хорватской столицы. На их лицах было написано беспокойство: распространялись достоверные слухи о том, что югославские военные вот-вот осуществят переворот, чтобы не дать Хорватии объявить о независимости. Когда же в Белграде, югославской столице, власти объявили о том, что вечером обычное телевещание прерывается на два часа, это беспокойство превратилось в страх. В это время главный государственный канал должен был показывать фильм о предполагаемом крупном криминальном заговоре в стране. Вместе с перепуганными и разделившимися народами Югославии я смотрел, как черно-белая съемка скрытой камерой показывает троих мужчин, которые еле слышно перебрасываются фразами через деревянный стол в скромной кухне. Югославская военная контрразведка КОС («Контрао-бавештайна служба» – Контрразведывательная служба), которая и сделала этот фильм, любезно снабдила его субтитрами. Приземистая фигура главного героя фильма узнавалась безошибочно. Это был новый министр обороны нарождавшегося хорватского государства и близкий соратник хорватского президента, националиста Франьо Туджмана.

Человек, который продавал хорватам огромную партию нелегального оружия, был отнюдь не венгерским торговцем оружием, как он отрекомендовался, а сербом и агентом КОС. Кроме того, он был одним из основателей «Мультигруп», болгарской суперкомпании Ильи Павлова. В Восточной Европе КОС не было равных, и тот факт, что уже в начале 90-х годов она проникла в новые криминализованные структуры такой соседней страны, как Болгария, был внушительной демонстрацией ее сильных и длинных рук.

Фильм имел целью доказать, что президент Туджман планировал вооруженное восстание. Ведя войны за независимость от Югославии, хорваты и боснийцы столкнулись с одной огромной проблемой: Югославия могла похвастать своей Народной Армией (где доминировали сербы), четвертой по силе в мире, обладавшей внушительным, хотя и несколько устаревшим, арсеналом. Подавляющее большинство офицеров – хорватов и боснийцев перешло из Народной Армии Югославии к своим национальным правительствам, чтобы сражаться за независимость. Впрочем, эти нарождающиеся армии отчаянно нуждались в оружии. Потребность в нем стала еще острее, когда через три месяца после начала в июне 1991 года боевых действий ООН ввела эмбарго на поставку оружия в югославские республики. Чтобы получить шанс на победу в войне, сначала Хорватия, а годом спустя и Босния вынуждены были искать пути импорта оружия в обход международных запретов.