Гельмут Шибель - Война на Востоке. Дневник командира моторизованной роты. 1941—1945

«Такой глубины хватит», – подумал я, положил свой пулемет на укрытие, зафиксировал сошки и прицелился. Совсем рядом с левой стороны от меня пристроился Пшибыльский.

– Сколько у тебя патронов, Антек? – спросил я второго стрелка.

– Два диска.

– Да, не так уж и много. Я установил всего один барабан с бронебойными пулями.

– Это вряд ли поможет.

– Кто знает. Может быть, русские танкисты лопнут от смеха и помрут от этого.

– Заткнись, черт бы тебя побрал! Ты можешь помолчать? – не на шутку разозлился Антек. – Все шутишь, а они нам сейчас задницу разорвут!

– Кажется, они как раз начинают это делать!

На опушке леса стало наблюдаться оживление. Появились фигуры солдат, одетых в униформу землистого цвета, и на нас стала надвигаться плотная цепь пехоты противника. Одновременно неприятель открыл по нас шквальный огонь и заставил спрятаться в окопах.

– Пехоту подпустить поближе! Без моей команды огонь не открывать! Установить прицел на отметку триста! – послышался голос лейтенанта Никеля.

Когда я, повинуясь приказу, устанавливал прицел на своем пулемете, у меня в животе внезапно возникло неприятное ощущение.

– Что с Проттом? – поинтересовался лейтенант Никель.

– Его только оглушило – осколок угодил прямо в каску, – успокоил лейтенанта унтер-офицер Блюменталь.

Тут я обратил внимание на то, что в пятидесяти метрах от меня кто-то коротко помахал мне рукой из своего окопа. Это был мой друг Таперт. Вскоре дал о себе знать и Эдгар Зыха. Я тоже подал им знак.

– Черт бы вас побрал! Не высовываться! – разозлился лейтенант Никель.

– Опять эти кандидаты в офицеры! – прорычал унтер-офицер Рашак.

Между тем русская пехота подходила все ближе и ближе. Уже можно было различить отдельные фигуры людей – офицеров, шагавших впереди своих солдат, комиссаров в их странных кожаных куртках и так называемых мужиков, тесно сбившихся в две одинаково плотные шеренги.

– Приготовиться! – раздалась предварительная команда.

Сердце в моей груди бешено забилось, а когда отсоединял барабан с бронебойными патронами и заряжал ленту с обычными боеприпасами, ладони покрылись липким потом. Я захлопнул крышку и произвел зарядку. Антек же пробежался пальцами по ленте и поправил отдельные патроны, придав им правильное положение.

– Огонь! – скомандовал лейтенант Никель.

Я покрепче прижал приклад пулемета к плечу, установил переднюю опору в нужную позицию, навел прицел и нажал на спусковой крючок. То же самое одновременно проделали и другие семнадцать пулеметчиков роты. К этому добавился огонь взвода тяжелого оружия, который располагался позади нас. Ничто так не пугало русских, как неслыханная скорострельность пулемета MG-34. Они называли его «пила смерти» [12] Этот пулемет советские солдаты в основном называли «производителем вдов». .

Воздействие близко расположенных друг к другу «огненных кос», начавших одновременно молотить по рядам солдат в униформе землистого цвета, было ужасающим и деморализующим. Атака противника немедленно захлебнулась, и пехота залегла. Затем неприятель начал отступать – сначала поодиночке, а потом и группами русские отходили на опушку под защиту лесного массива. Путь туда вскоре оказался усеянным коричневатыми заплатками.

То ли для прикрытия отступавших, то ли для отмщения за понесенные потери из леса вновь выкатилось несколько легких русских танков, которые открыли по нашим позициям беглый огонь. От прямого попадания вражеского снаряда наше противотанковое орудие было уничтожено, но к тому времени нам удалось справиться с танкобоязнью – первые успехи в обороне придали всем мужества. Мы быстро перезарядили свои пулеметы, поставив барабаны с патронами с твердым сердечником, и прицелились.

Постепенно русские танки и очертания леса стали растворяться в вечерних сумерках, и вскоре на поле боя опустилась ночь. Стало совсем темно. Подкрепления мы так и не получили. Вместо этого до нас дошло известие, что русским удалось вернуть себе Луцк. К тому времени у нас насчитывалось уже двое убитых и множество раненых, которым оказывалась медицинская помощь.

«Интересно, что будет дальше?» – подумал я.

Ночь была тревожной – от мысли, что мы практически оказались в окружении, заснуть никто не мог. К тому же со стороны леса постоянно доносился шум моторов и лязганье танковых гусениц. Судя по всему, противник получил подкрепление, и ночные шумы воздействовали на наши нервы удручающе. Тем радостнее был момент, когда ранним утром к нам прибыла батарея легких полевых гаубиц, занявшая огневые позиции позади нас.