Клэр Малли - Шпионаж и любовь

Согласно международному законодательству, интернирование должно было длиться до конца войны, но, как позднее написал один польский офицер, «авторы Конвенции не… принимали во внимание польский темперамент, непокорный и неспособный выносить утрату свободы, а также массовое расположение к полякам со стороны их [венгерских] тюремщиков» [35]. Через два дня Анджей выехал из лагеря на том же самом «опеле», снял форму, спрятал ее в машине и превратился в обычного пешехода на улицах Будапешта [36]. Свыше тридцати пяти тысяч поляков «сбежали» из лагерей для интернированных в Венгрии, но лишь немногие задержались в столице. В то время мужчины призывного возраста без формы должны были иметь при себе медицинский сертификат об их негодности к военной службе, однако Анджею достаточно было приподнять брючину и показать деревянный протез, а потом поинтересоваться: какой же он с этим вот офицер?

Кристина совсем недолго пробыла в Будапеште, когда ее пригласили в кафе «Флорис», где собирались журналисты и шпионы. Анджей рассказывал военные истории в курительной комнате, в окружении целой компании. «Открылась дверь, и вошла девушка, – вспоминал он. – Я замер и уставился на нее. Она была стройной, загорелой, с темными волосами и глазами. От нее исходило ощущение жизненной силы» [37]. Их представили, и Кристина напомнила Анджею, что он не закончил рассказывать историю. «Не часто предоставляется шанс поговорить с человеком, который сражался в “Черной бригаде”», – льстиво заметила она, не упоминая, что несколько дней назад прибыла из Лондона [38]. Тем вечером было рассказано немало отличных историй, и Анджею было приятно смотреть в темные глаза Кристины, в которых «блестели слезы» [39]. Потом они поговорили наедине, и она объяснила ему ситуацию. Анджей спросил, почему Великобритания оставила Польшу, несмотря на прежние гарантии. Кристина заявила, что все сложно, и предложила обсудить это в частной обстановке на следующий вечер. «Приглашаю тебя на ужин», – улыбнулась она [40].

В 1940 году в Будапеште редкостью для женщины, даже прекрасной патриотичной польки, готовой рисковать жизнью ради отечества, было пригласить мужчину для встречи наедине. Храбрая и хрупкая, полная очарования и решительности, Кристина казалась Анджею идеальной женщиной, если не считать того, что она была замужем. Тем не менее он вынужден был пропустить назначенную дату.

Покинув лагерь для интернированных, Анджей за несколько дней устроил бегство остальных боевых товарищей из своей бригады. Он планировал вместе

с ними пробираться через Ближний Восток во Францию, чтобы там вступить в польскую армию. Однако командир «Черной бригады» генерал Мачек приказал Анджею остаться в Будапеште и организовать «извлечение» как можно большего количества польских солдат и офицеров. Ему потребовалось не много времени, чтобы приобрести славу «Алого Первоцвета» Польши [32] Это прозвище позволяло ассоциировать Анджея с отважным Лесли Говардом, известным как Первоцвет он предстал на экране пятью годами раньше, а во время Второй мировой войны появился в новой версии «Первоцвет Смит» в 1941 г. Сам Говард служил в разведке союзников вплоть до гибели, когда самолет, на котором он летел, был сбит неприятелем в 1943 г. .

Вскоре Анджей подготовил успешный побег, воспользовавшись различными связями по обе стороны границы. Дальний родственник взял на себя львиную долю бумажной работы, без которой невозможно осуществить бегство [33] Пэдди Ли Фермор позднее писал, что Кристина и Анджей принадлежали одному классу польского общества, «определяемому беглой французской речью и широкой сетью кузенов». См.: Spectator, The One-Legged Parachutist (01.01.1989). . Анджей и его друзья – князь Марцин Любомирский и его жена, руководившие Кавалерийским офицерским училищем в Груджеже, установили контакты в лагерях для интернированных, построили маршруты через горы – через Чехословакию и Венгрию на юго-восток, в Югославию. Вчетвером они вели машины, которые перевозили людей на сотни миль через границы. Это была выматывающая работа. Большой «спасательный автомобиль» Анджея, старый «шевроле», не имел внутреннего обогрева, его часто приходилось выкапывать из-под снега при морозе ниже двадцати градусов, подкладывать одеяла под колеса для сцепления. Не раз он обращался за помощью к местным крестьянам, которые лошадьми вытаскивали машину из снежных заносов.

Даже в погожий день, при малой загруженности дороги и отсутствии снега, требовалось не менее четырех часов, чтобы проехать от Белграда до Будапешта, зимой путь туда и обратно занимал целый день или ночь.