Джошуа Купер Рамо - Седьмое чувство. Под знаком предсказуемости - как прогнозировать и управлять изменениями в цифровую эпоху

Еще осенью 1988 года, примерно в то же время, когда Дэнни Хиллис и его команда трудились над их удивительной Машиной Коммуникаций и пытались побить мировой рекорд вычисления скорости, о которым они только могли узнать, другое устройство появилось в мире массово параллельных суперкомпьютеров. Все, кто видел это, согласились бы, что это было чрезвычайно странной машиной. Ее появление было совершенно неожиданным. Ее дизайнер не был известным мыслителем параллельности, популярным основателем телесетей и физиком, получившим Нобелевскую премию. На самом деле успех машины был результатом достаточно странного обстоятельства: ее создатель не знал практически ничего о параллельном дизайне, повлиявшем на образ мыслей Хиллиса. Что было странно, поскольку новая машина предполагала «большую параллельность», нежели какая бы то ни было другая. Кроме того, она была дешевле. Проще. И быстрее. На самом деле это была самая быстрая параллельная машина в истории.

Машина была задумана не сразу и без должной огласки. Идея ее создания родилась в уме двадцатидвухлетнего корнельского аспиранта по имени Роберт Таппан Моррис. Моррис к тому времени уже достаточно долго трудился над компьютерами: он был сыном Роберта Морриса-старшего, легендарного ученого НАСА, с которым мы столкнулись две главы назад, – человека, который сочинил эти отчасти забавные, отчасти ужасающие золотые правила компьютерной безопасности. Правило первое: не имейте компьютер . Машина, которую создал Моррис-младший, по сути представляла собой программное обеспечение. Она приняла форму компактной, простой компьютерной программы, которую он написал и разработал, чтобы быстро и легко распространить в первоначальных системах Интернета. Программа содержала всего лишь девяносто девять строк, занимала у большинства компьютеров наносекунды для работы и работала следующим образом: программа – позднее ставшая известной как червь полиции, который должен был найти и арестовать Морриса-младшего, – была призвана находить «открытую дверь» к подключенному к сети компьютеру. (В 1988 году, во времена, предшествующие периоду хакеров-пижонов, находить такие двери было нетрудно. Найти закрытые двери было, вероятно, сложнее.) После того, как программа Морриса проскальзывала внутрь, загружаясь в машину, словно собака, проскакивающая сквозь оставленную под присмотром щенка дверь, все вокруг обнюхивающая, вызывающая шум других дверей в поисках паролей, которые были оставлены без защиты. Затем она двигалась дальше к следующей машине. Тук-тук. Скрежет, грохот. Следующая машина. Моррис создал код, чтобы просто повторять этот процесс снова и снова, заполняя, как следствие, память каждого аппарата несколькими эффективными копиями одной и той же программы, наполняя «щенками», в некотором смысле. После нескольких часов этого распространения, похожего на вирус гриппа, волна незапланированного, нескончаемого процесса начинала душить сеть.

Моррис позже объяснил, что он имел в виду, представляя свою программу только в качестве демонстрационного, испытательного вида. Он хотел показать, каким образом машины должны были быть сделаны более безопасными. Он, однако, сразу же осознал, что совершил ошибку и что его червь бесконтольно убегал от него дальше. Он написал по электронной почте другу: как, черт возьми, остановить его? Его друг не имел ни малейшего представления об этом. Они лишь сообразили предупредить системных администраторов о своем опасном коде, который в скором времени должен был «съесть» их машины. «Возможно, в Интернет выпущен вирус», – написали они. Но эта записка, по несчастной случайности, была помещена в спам компьютера Гарварда, который затем был отключен от сети. Так, через несколько часов после того, как Моррис выпустил свой код, не предупрежденный и не подготовленный к этому Интернет почти замер. 2 и 3 ноября 1988 года машины повсюду в Соединенных Штатах были отключены, кабели были демонтированы из стен, системы были вычищены и перезапущены в стремлении остановить похожее на робота распространение болезни, а затем, в конце концов, убить его.

В те осенние дни 1988 года червь Морриса подтвердил здравое высказывание знаменитого биологического историка Альфреда Кросби: «…за девятнадцатым веком последовал двадцатый век, который сопровождался… девятнадцатым веком». Кросби имел в виду, что наш век топологической связи возвратил нас, опять же, в век инфекционных опасностей. И это было правдой: программа Морриса обозначила как эпидемию новые направления эпохи высокоскоростного цифрового инфекционного заражения. Но даже к моменту «пиковой инфекции» – и именно поэтому нас это сейчас беспокоит – червь продолжал делать нечто еще. Он заражал десятки тысяч машин, находившихся в гармонии сетевых коммуникаций, абсолютно все из них непреднамеренно выведя из строя.