Array Лао-цзы - Восточная мудрость

Коль сам не пьешь, то не шипи на тех,
Кому вино милей других утех.
Ты совершаешь сотни злодеяний.
В сравненье с ними, пить вино – не грех.

Катая рыдания в горле воздетом,
Петух голосит перед каждым рассветом
По ночи, что вычли из жизни недлинной.
А ты еще спишь и не знаешь об этом.

Я упреков невежды всерьез не приму.
Луноликую к сердцу покрепче прижму.
Знай: любовный напиток – мужей исцеляет,
А святошам и евнухам он ни к чему.

Хайям, ты и впрямь бы судьбу насмешил,
Когда бы в печаль окунуться решил.
Пей, лютне внимая, вино из кувшина,
Пока не разбился о камни кувшин.

Если б рока скрижаль мне подвластна была,
Я бы мир начертал без печали и зла.
Но – увы! – я владею не чашей небесной,
А лишь тем, что вмещает моя пиала.
Приходят одни, а другие в безвестность ныряют.
Дверь в тайну – закрыта. Сомненья тебя изнуряют.
Поймать ты не в силах сверкающей нити судьбы.
А жизнь твоя – чаша, которой вино измеряют.

О временном тужить – напрасный труд,
Поскольку все рожденные умрут.
Когда б судьба грешила постоянством,
Мы б ни за что не появились тут.

Тот, кто песком дорог истер свои ступни,
Платил судьбе оброк, растрачивая дни, –
Поверь, про ад и рай узнал едва ли больше,
Чем пьющий кровь лозы в гранатовой тени.

Я пески бороздил и холмы огибал при луне.
Но в скитаньях – увы! – не прибилась удача ко мне.
Лишь когда осушил я превратностей горькую чашу,
Мне случайная радость блеснула монеткой на дне.
Всевышний, коль можешь насытить, – насыть,
Чтоб мне не пришлось у бездушных просить.
А также всю жизнь до беспамятства пьяным
Держи, или мне головы не сносить.

Когда уйдешь, погибну я, меня пожрет беда.
Невзрачной тенью за Тобой я шествую всегда.
Погибли тысячи сердец, когда Ты их покинул.
Вернешься – и сто тысяч душ возьмешь Ты без труда.

Всевышний, я давно у той черты,
Где шаг – и кану в чрево черноты.
Коль жизнь сумел Ты вывести из смерти,
То выведи меня из нищеты.

Был Ты добр, и враги не сломили меня.
Посылал мне припасы, в дороге храня.
Если дашь мне возможность воскреснуть безгрешным,
То бояться не стану я Судного дня.
На знаменитых – зубы точит злоба.
На скрытных – подозренье смотрит в оба.
Чем принимать удары там и сям,
Уж лучше одиноким быть до гроба.

Не заводи друзей и не страшись врагов.
Подобен будь реке меж строгих берегов.
Пусть враг твой – сам Рустам, – без боя не сдавайся.
Пусть друг твой – сам Хотам, – не оставляй долгов.

В чистоте наготы мы возникли из тьмы,
Но затем осквернили тела и умы.
Слезы горечи нас ослепили. Впустую
Разбазарили время и канули мы.
Мы горло жбана рубищем заткнем,
Землей трущоб омоемся. Вздохнем.
И, покопавшись в пепле погребка,
Отыщем жизнь, что потеряли в нем.

Ты розу к себе не приблизишь, пока
Коварных шипов не познает рука.
На гребень взгляни: если зубчики целы,
У милой не тронул он ни волоска.

Я печалюсь, что жизнь протекла безотрадно.
Хлеб мой горек и сух, а дыхание смрадно.
Презираем Всевышним, придавлен грехом,
Я с одышкой тащусь прямо в ад, ну и ладно.

Счастливых – мало. Прочих – большинство.
Гони тоску: уныние мертво.
Когда Творец лепил тебя из глины,
Он не просил согласья твоего.
Из-за спин ты выходишь вперед: «Это – я!»
Дивной роскошью дразнишь народ: «Это – я!»
Ты удачлив. Но смерть, что сидела в засаде,
Незаметно за плечи берет: «Это – я!»

Доверившись жизни, как ветреной крале,
Мы столько отважных сердец потеряли.
Попробуй украсть свою долю, мудрец,
Покуда тебя самого не украли.

Подобно скряге, тайною владей.
Гляди, чтоб не проник в нее злодей.
Ты расставлял силки для Божьих тварей?
Что ж, ожидай того же от людей.

Поклялся я: «Не буду пить пурпурного вина.
Вино – живая кровь лозы, и мне она вредна».
Тогда рассудок произнес: «Ты говоришь серьезно?» –
«Ты веришь клятве? – я сказал. – Не верь, она пьяна!»
Я пью не оттого, что беден я,
Не из боязни сплетен и вранья,
А для веселья. Но коль ты захочешь,
Я брошу пить, прелестница моя!

Я крикнул в сердцах гордецу одному:
«Вино моему не помеха уму!
Затем лишь кувшин я назначил кумиром,
Чтоб не поклоняться себе самому».