Карл Штайнер - 7000 дней в ГУЛАГе

Мне было очень тяжело, когда я провожал ее к автобусу, который должен был увезти ее снова в Красноярск, а оттуда – в Москву. Меня утешала лишь мысль, что она скоро вернется.

Одной из самых безумных идей Сталина было строительство железной дороги вдоль побережья Северного Ледовитого океана, от Воркуты через тундру до Игарки и от Игарки до Якутии и Колымы. Из Игарки ответвление должно было идти к Норильску.

В Сибири была лишь одна значительная железная дорога. Строительство Байкало-Амурской магистрали практически завершено, ветка Тайшет-Лена все еще строилась. Гигантская территория должна была стать более доступной. Но строительство это шло очень медленно.

Новая железнодорожная ветка, строительство которой началось, требовала сотни тысяч рабочих и огромное количество техники. Чтобы осуществить идею одного безумца, были произведены миллионы шпал, десятки тысяч рельсов, которых в Советском Союзе все равно не хватало. Каждый умный человек прежде подумал бы о том, чему должна служить эта дорога. Ведь это строительство не было экономически оправданным, так как дорога проходила по абсолютно незаселенной местности. Даже для военных нужд она не нужна. Этот гигантский проект Сталина необходимо было осуществить лишь для того, чтобы найти работу миллионам заключенных в лагерях, которые после нескольких лет работы умрут.

После смерти Сталина строительство дороги приостановили, несмотря на то, что она была построена уже на шестьдесят процентов. Заключенные ломали уже готовые объекты. Десять тысяч вагонов, вновь загруженные шпалами, рельсами и механизмами, отправлялись в тысячекилометровый обратный путь, туда, откуда их и привезли.

Часть этих материалов и людей доставлена в район Енисейска, где началось строительство новой железной дороги Енисейск-Ачинск. В окрестностях Маклакова можно было видеть окружавшую лагеря колючую проволоку, где жили новые строители. Я старался не проходить мимо наблюдательных вышек, чтобы не вспоминать самый страшный период в моей жизни.

Я был страшно удивлен, получив из Красноярской прокуратуры повестку с приглашением явиться туда немедленно. Я тут же отправился в управление МВД за разрешением на выезд в краевой центр. Офицер, ознакомившись с моей повесткой, кивнул головой:

– Зайдите послезавтра.

Я обратил его внимание, что на повестке значится «немедленно», но он ответил, что это неважно. Выйдя от него, я подумал, не отправиться ли мне в дорогу, несмотря на возможные последствия, уже на следующем автобусе. Конечно, была опасность, что меня вышвырнут из автобуса, но, поскольку у меня в кармане лежит повестка, то мой отъезд, вероятно, не будет иметь никаких тяжелых последствий.

Получив от начальника цеха письменное разрешение на два дня, я пошел на автобусную остановку и, зайдя в чайную, смешался с людьми, ожидавшими автобус. В окно я видел, как пассажиры входят и выходят из автобуса, в который я и вскочил в самый последний момент. Всякий раз, как автобус останавливался, я боялся, что появится контроль. В двадцати километрах от Красноярска автобус остановился на открытом шоссе и, к моему ужасу, вошли два офицера. Один из них, стоя в дверях, крикнул:

– Приготовьте документы!

Когда он подошел ко мне, я протянул ему удостоверение личности и повестку от прокурора. Затаив дыхание, я ждал. Но он молча вернул мне документы. Так я добрался до Красноярска.

Прокурор города Соловьев встретил меня исключительно любезно. Это был физически сильный человек с большой головой и светлыми волосами. Он предложил мне сесть и пододвинул ко мне пачку сигарет.

– Мы получили приказ Комитета Государственной безопасности из Москвы выслать им ваше дело и характеристику на вас. Я пригласил вас, чтобы посмотреть, на кого нам предстоит писать характеристику, поскольку наследство, которое мы получили от МГБ, явно недостаточное.

– Я могу узнать, для чего они все это требуют? – спросил я.

– Этого я и сам не знаю. Я предполагаю, что кто-то о вас хлопочет. Но, возможно, КГБ затеял это и по собственной инициативе. Сейчас пересматриваются многие приговоры, вынесенные при Ежове.

– Значит, я могу надеяться, что настало время и для нас что-нибудь сделать?

– Конечно. Я могу сказать, что мы уже пересмотрели ваше дело и еще раз допросили единственного живого свидетеля по второму вашему делу – Ларионова. Вот здесь его показания, – он показал рукой на несколько листов бумаги. – Ларионов снимает показания против вас и утверждает, что он дал их под давлением начальника управления НКВД Норильска Поликарпова.