Анонимный автор: Секретный футболист. Изнанка футбольного мира

Так у него появилась идея создания колонки. Когда нам (Иэну Прайору, спортивному редактору Guardian, и мне самому) предложили ее публикацию, мы решили, что у этого проекта фантастический потенциал. Но мы также сомневались, будет ли он честен, все ли решится освещать, сможет ли он поддержать разговор на некоторые темы, умеет ли он вообще писать? Все эти мысли улетучились, как только пришла первая его работа – и с тех пор его статьи стали только лучше. Эта книга, увидевшая свет в 2012 г., была его идеей. Вся она – целиком его слова, его опыт, его собственные мысли и эмоции. Он – удивительный человек.

Лондон, август 2013 г.

Когда мы встретились, его имя никому не было известно. Абсолютно никому. Поэтому мы много разговаривали о том, чего хотели бы от этой жизни. У него была масса идей и задумок, которые были куда масштабнее городишки, в котором мы жили. Но особенно мне врезался в память тот факт, что он ни разу не упомянул, что хотел бы стать футболистом. Когда я познакомилась с его друзьями, они рассказали мне, насколько он хорош, но когда я спрашивала его самого об этом, он всегда менял тему разговора. Было ясно уже тогда, что он не хотел иметь ничего общего с тем, что он позднее сам называл клеймом позора футболиста. Он хотел, чтобы окружающие люди принимали его слова и поступки.

Когда он перешел в свой первый большой клуб, стало очевидно, что они имеют на него более серьезные планы, чем на регулярные выходы на поле по субботам. Они хотели видеть в нем своего мальчика с плакатов и постоянно выдвигали его для интервью, исполнения корпоративных функций и участия в спонсорских мероприятиях. Ничего необычного во всем этом не было, но все поменялось, когда некоторые члены совета директоров и руководства клуба захотели, чтобы он познакомился с влиятельными лицами из числа их друзей, поскольку знали, что он не выставит клуб в плохом свете.

Поначалу он был совсем не против участия в этих встречах, но вскоре стало ясно, что что-то здесь не так. Он сказал мне, что все, что у него спрашивали, касалось того, каким человеком являлся тот или иной футбольный персонаж и каково было играть против такого-то игрока. Так он достиг переломной точки своей жизни: его использовали, и он этому воспротивился.

Он надеялся, что сможет выстроить с этими людьми деловые отношения, говорить с ними об искусстве или других вещах. Однако стало ясно, что им он был интересен исключительно как футболист – и это его задевало. С тех пор, если они не хотели обсуждать с ним то, чем они занимаются и как зарабатывают на жизнь, он моментально начинал грубить. Он жестко обрывал их посреди разговора, а затем выставлял их глупыми и поверхностными людьми, желающими обсуждать только футбол. Так он разочаровал множество важных персон в клубе, и я думаю, что именно после этого карьера уже никогда не будет прежней: он стал отшельником, залег в темном и укромном месте на самое дно. Но никто не смел конфликтовать с ним, потому что он был невероятно важен для команды на поле. Его попросту оставили в покое. И, вероятно, именно поэтому никто в клубе не обратил внимания на его депрессию. Что неудивительно, потому что он снискал себе славу проблемного игрока с тяжелым характером.

Когда его карьера развернулась в другую сторону, ему было трудно это принять. Он столкнулся с колоссальным давлением и ненавистью со стороны фанатов, но всем, кто знал его лично, было очевидно: он попросту не мог нормально функционировать на поле. Я сказала: «Просто признайся им, почему ты себя плохо чувствуешь», – но он не сделал этого, и на следующее утро я проснулась и узнала, что вместо того, чтобы сказать, он об этом написал. Через день ему, кажется, полегчало. Он не хотел, чтобы люди знали о его недуге – ему просто нужно было сбросить этот камень с души.

Игра в футбол на высочайшем уровне стала реализацией одной из его профессиональных амбиций, но, я думаю, что он перерос это уже очень давно. Он часто говорил мне, что добился того, что планировал несколько лет назад, и теперь ему стоит уйти на покой.

Он звонил мне после матчей и жаловался, что ему было трудно сконцентрироваться на игре, потому что ему не давала покоя одна навязчивая идея. С тех пор у меня их уже целый список. В его характере все держать под контролем, и, бывает, я замечаю, что он не спит в четыре утра, потому что не может уснуть из-за энергетических напитков, выпитых во время матча, и что-то пишет.