Нассим Николас Талеб - Рискуя собственной шкурой. Скрытая асимметрия повседневной жизни

Впрочем, нам не нужно заходить так далеко, чтобы понять важность масштаба. Все инстинктивно знают, что соседи по дому ладят лучше, чем соседи по комнате.

Значение масштаба – истина очевидная, даже банальная; вспомним о том, как отличается поведение толп в условиях «анонимности» большого города от поведения групп в маленьких деревнях. Я часто бываю в селе, откуда вышел наш род; жители этого села мне как родные. Они ходят на все похороны (похоронные клубы чаще возникали в больших городах), помогают соседям и заботятся о них, даже если ненавидят их собаку. В городе такой сплоченности не добьешься, «другой» там – теоретическое понятие, поведение по отношению к нему определяется общими этическими правилами, а не чем-то в плоти и крови. Все это нам ясно, но мы почему-то не можем обобщить простую мысль: этика – явление по сути своей локальное.

В чем тут причина? Современность убедила нас в том, что есть всего два элемента: индивид и всеобщий коллектив. В этом смысле, когда вы ставите шкуру на кон ради себя, вы делаете это ради себя как элемента. В реальности я отвечаю шкурой за более широкую группу, в которую входят семья, сообщество, племя, братство. Но вряд ли эта группа может расшириться до человечества.

Посмотрим теперь на идею Элинор Остром. «Трагедия общин», как ее понимают экономисты, заключается в следующем: есть нечто в общинном пользовании, скажем, лес, или водоем, в котором ловят рыбу, или ваш местный парк. Коллективно сообщество фермеров предпочло бы не вредить пастбищу, а сообщество рыбаков – водоему: если скот съест всю траву и рыбаки выловят всю рыбу, ресурс не будет возобновляться. Но каждый отдельный фермер хочет, чтобы его скот питался как можно лучше, и каждый отдельный рыбак желает улова покрупнее – конечно, при условии, что другие от истощения ресурса воздержатся. Вот в чем беда социализма: личные интересы индивидов при коллективизме не удовлетворяются. Однако считать, что общество способно функционировать только при частной собственности, – ужасная ошибка.

Элинор Остром экспериментально доказала, что в сообществе определенного размера люди действуют как коллективисты, защищают общую собственность, иначе говоря, действуют рационально на уровне группы. Такое сообщество не может быть слишком большим. Это своего рода клуб. Группы ведут себя по-разному в зависимости от масштаба. Выводы Остром объясняют, почему муниципальный уровень отличается от государственного. Объясняют они и то, как действуют племена: вы – часть особой группы, которая больше, чем маленький вы, но меньше, чем человечество в целом. Что важно, люди в такой группе делятся чем-то одним, но не делятся чем-то другим . Есть протокол, предписывающий, как вести себя с иноплеменниками. Арабские племена пустыни проявляют гостеприимство к мирным чужакам, не посягающим на общинные владения, но свирепеют, когда чужак враждебен.

Определение общины в соответствии с принципом шкуры на кону: это место, где другие обращаются с вами так же, как вы с ними, и все практикуют серебряное правило.

«Общественное благо» – штука абстрактная, взятая из учебника. В главе 19 мы увидим, что «индивид» – расплывчатое понятие. «Я» куда больше похоже на группу, чем на отдельную личность.

Смехотворность политического универсализма, незнакомого с понятием масштаба, иллюстрирует высказывание братьев Джоффа и Винса Грэмов:

На уровне ФРС я – либертарианец,

на уровне государства – республиканец,

на местном уровне – демократ,

а на уровне семьи и друзей – социалист.

Если эти слова не убедят вас в идиотизме ярлыков «левые» и «правые», значит, ничто вас не убедит.

Швейцарцы одержимы идеей управления – и действительно, их политическая система не «левая» и не «правая», она создана для управления. Как-то раз вдумчивый математик Ганс Герсбах организовал в Цюрихе мастер-класс по шкуре на кону – точнее, по тому, как правильно вознаграждать (и наказывать) политиков, интересы которых не соответствуют интересам избирателей. Я понял тогда, что в Швейцарии и Германии система работала нормально не потому, что там живут более ответственные люди, а из-за масштабирования, которое делает людей более ответственными: Германия – федерация.

Давайте применим сказанное к распределению риска.