Уильям Таубман - Горбачев. Его жизнь и время

Такому способному ученику, как Горбачев, подобные “смотрины” не были страшны. Пленум ЦК КПСС, открывшийся 27 сентября, единогласно одобрил его назначение. Потом, стоя рядом с Андроповым, Горбачев выслушивал поздравления от других руководителей, но Брежнев, пивший чай и с трудом державший чашку, только кивнул. Горбачев ждал, что Брежнев вызовет его в Кремль для дальнейшего разговора, но этого не произошло. Тогда он сам, без вызова и без приглашения, отправился к нему на прием. “Не знаю, как мне удастся, но могу сказать одно: все, что умею и смогу, сделаю”, – заявил он генсеку в очередном приступе ложной скромности. Но Брежнев – “не только не втягивался в беседу, но вообще никак не реагировал ни на мои слова, ни на меня самого. Мне показалось, что в этот момент я был ему абсолютно безразличен. Единственная фраза, которая была сказана им: ‘Жаль Кулакова, хороший человек был…’” [481] Gorbachev M. Memoirs. P. 14–15.

Все эти события, вместе взятые, не просто ознаменовали вступление Горбачева в высшие кремлевские круги – они задали тон и семи следующим годам, и тому периоду, когда Горбачев сам начал править страной. Старческая немощь Брежнева олицетворяла “застой” (термин этот появится позже), в который погрузилось все советское общество. Преемники Брежнева, Андропов и Черненко, уже были серьезно больны, жить им оставалось совсем недолго. Общественно-политическая катастрофа, которую они оставили после себя, и стала суровой повесткой дня, требовавшей перемен. Еще хуже обстояло дело с личными примерами, которые они являли. Брежнева, Андропова и Черненко при всем желании нельзя было считать образцами для подражания. Быть может, оттого, что у Горбачева имелись такие предшественники, он слишком понадеялся на самого себя и существенно недооценил препятствия на своем пути, и оттого беды, которые на него в итоге обрушатся, окажутся столь разрушительны.

Оглядываясь вспять, Горбачев писал: “Когда я приехал в Москву, то увидел [все] собственными глазами. Именно тогда появились первые долгосрочные планы”. Всего годом позже он прогуливался по берегу Черного моря с Эдуардом Шеварднадзе (тогда – партийным руководителем Грузинской ССР, а позднее – горбачевским министром иностранных дел), и Шеварднадзе вдруг сказал: “Вы знаете, все прогнило”. Горбачев с ним согласился [482] Горбачев М. С. Декабрь-91. С. 139–140, 148. . Но пока что Горбачев играл в кремлевскую игру: наблюдал и ждал, больше слушал и мотал на ус, чем говорил сам, скрывал отличные от общепринятых взгляды, добивался расположения тех начальников, которые могли бы продвинуть его по карьерной лестнице, и обходил тех, кто стоял у него на пути. Потом стало ясно, что он играл в эту игру, чтобы со временем изменить ее. Но, как ни парадоксально, эти старомодные кремлевские забавы давались ему гораздо легче, чем игра по новым, им же самим установленным правилам, которые подразумевали открытость и участие в политике широких масс.

Самопровозглашенная скромность Горбачева не была совсем уж ложной. Его назначение в Москву явилось последним достижением в долгой череде успехов – в школе, в университете, в Ставрополе. Но каждая новая победа ставила перед ним новые задачи, требуя от Горбачева очередного рывка вперед. В феврале 1984 года, когда умер Андропов, вдруг показалось, что его место может занять Горбачев. Когда же вместе него избрали Черненко, Горбачев сказал своим помощникам, что сам он все равно еще “психологически” не готов [483] Медведев В. А. В команде Горбачева. С. 16. . Кривил ли он тогда душой? Или у него действительно мелькнул страх, что он не справится, если после череды прежних успехов вдруг вознесется на самый верх?

По словам Горбачева, расставание со ставропольскими коллегами получилось сердечное. Он подчеркнул, что с преемником – Всеволодом Мураховским – отношения у него были самые теплые, а о заместителе-злопыхателе Казначееве не упомянул ни словом. Горбачев потом жалел, что не совершил прощальной поездки по краю, не побывал у всех тех людей, “с которыми столько связано и пережито”, но тогда он счел, что это выглядело бы “нескромным”. Впрочем, многие его товарищи и так считали его нескромным, причем многолетний помощник Горбачева Грачев, позднее написавший его биографию, не опровергает такого мнения: “Перевод в Москву он воспринимал не как неожиданный подарок, за который следовало благодарить судьбу и каждого из членов Политбюро, а как закономерность. То, что он становился самым молодым секретарем ЦК КПСС, его нисколько не смущало, скорее служило подтверждением: он выбрал верный путь и оптимально распорядился открывшимися перед ним возможностями” [484] Грачев А. С. Горбачев. С. 55. .