Ричард Хэк - Герцогиня смерти. Биография Агаты Кристи

Арчи заявил, что ему надоели съемные квартиры, им нужен собственный дом. Но обзавестись подходящим было не так-то легко, да еще по разумной цене. Первая мысль мистера Кристи была, разумеется, о гольфе. Арчи мечтал поселиться в новом доме рядом со строящейся площадкой, но выяснилось, что этот существовавший пока только на чертежах дом (причем небольшой) будет стоить баснословных денег. В конечном итоге супруги остановились на особняке “в излюбленном миллионерами стиле а-ля “Савой” [18], не слишком уместном в деревне. Там когда-то не поскупились на отделку вычурных интерьеров”. Супруги нарекли его Стайлзом, в честь первой книги Агаты Кристи. И хотя у дома была дурная слава (считалось, что каждого, кто там поселится, ждет несчастье), в январе 1926-го семейство Кристи туда переехало.

Опять им предстояло осваивать новое жилое пространство, тут уж не до отпуска. Однако Агата так не считала. Она была измотана только что завершенным “Убийством Роджера Экройда” и переездом и потому яростно доказывала своему мужу, что ей необходимо отдохнуть. Хорошо бы поехать на Корсику, в городок Калви, там дивные пляжи. Но Арчи не желал никуда ехать. Агата решила продемонстрировать этому упрямцу, что прекрасно обойдется без него, и пригласила с собой Мэдж. Однако в Калви, разумеется, отчаянно скучала о проклятом упрямце, только о нем и думала.

Приехав с Корсики, Агата сразу помчалась в Торки, так как Клара, все-таки вернувшаяся в Эшфилд, заболела бронхитом. Какой же маленькой и хрупкой казалась она на огромной кровати, вся съежившаяся под зеленым стеганым одеялом! Почти все комнаты теперь были заперты и, лишенные ухода, постепенно ветшали. А дивный сад дичал и обрастал сорной травой. Агата вдруг осознала, как давно сюда не наведывалась. И за неделю попыталась немного оживить заброшенный дом, чтобы он стал похож на себя прежнего.

В Эшфилд приехала Мэдж, и Агата смогла вернуться в Стайлз, к Арчи. Но пока ее не было, муж отправился по служебным делам в Испанию. Сердце Агаты заныло. Едва Агата ступила на порог пустой спальни, сердце ее заныло сильнее, это была тихая боль досады и разочарования, но все же достаточно ощутимая. Боль не прошла и утром, Агата сразу ее почувствовала, как только открыла глаза.

Когда Мэдж сообщила телеграммой, что забирает Клару к себе в Эбни-Холл, Агата восприняла это спокойно. Клара любила гостить у дочери, ведь там такие замечательные слуги. Ясно было, что дома Мэдж будет проще организовать надлежащий уход. Но вскоре принесли еще одну телеграмму, всего два слова: “Немедленно приезжай”. И на этот раз Агата похолодела от ужасного предчувствия.

Манчестерский поезд еле-еле тащился, Агата сердцем чувствовала, что опоздала. Что мамы больше нет, и теперь все станет совершенно иным. Мира, в котором прежде жила Агата, больше не существовало. На похоронах она не проронила ни слова, будто онемела. Она была одна, без Арчи. Он и болезней боялся панически, а тут смерть. Агата хорошо помнила откровения мужа на этот счет и, разумеется, знала, что на похороны он не явится.

А потом она поехала в Торки, разбирать вещи и закрывать дом, и тоже заранее готова была к тому, что на все ее просьбы хоть ненадолго приехать в Эшфилд Арчи найдет отговорку. Отговорки вроде бы убедительные, однако стоило сложить их вместе и сопоставить, как становилось ясно, что это сплошное лицемерие.

Агата одна барахталась в волнах страдания, налетевшего как буря. Хотела побыть в Торки несколько недель, а не месяцев. В результате пробыла полгода. И когда Арчи все же прикатил в Эшфилд и потребовал развода, она подумала: наверное, именно такие ощущения человек испытывает в момент смерти. Твое сердце словно бы медленно вспарывают ножом, разрывая его на части, и оно останавливается – от запредельной, непереносимой боли.

Вокруг романа “Убийство Роджера Экройда” поднялся невероятный шум, но Агата почти не читала рецензий и не соглашалась ни на какие интервью. Литературный обозреватель “Нью-Йорк тайме” писал: “Среди детективных историй есть немало куда более захватывающих, от которых стынет в жилах кровь, но крайне редко авторам удается принудить читателя столь интенсивно шевелить мозгами”. Нью-йоркская “Геральд трибюн” назвала роман “в высшей степени оригинальным”. Агату нисколько не волновали комплименты знатоков жанра. Больше не волновали.

В пятницу, третьего декабря, утро в Саннинг-дейле началось как обычно. Кухарка поставила на стол яйца, фасоль, сосиски и помидоры, типичный английский завтрак. А потом Арчи заявил, что уходит. Сказал, что требует развода. Она услышала, как он резко оттолкнул стул от стола, только услышала, потому что глаза она закрыла ладонями, как будто этот инстинктивный жест мог оградить от беды, предотвратить жизненный крах.