Ричард Хэк - Герцогиня смерти. Биография Агаты Кристи

Общеизвестно, что итальянцы отличаются пылким темпераментом. Были они таковыми и в 1906 году. Стоило Агате зайти в какой-нибудь собор, даже в величественный Санта-Мария-дель-Фьоре, как ее вмиг обступала толпа юнцов, норовивших чуть ли не ущипнуть.

В “Академии” она долго любовалась “Давидом” Микеланджело, а в галерею Уффици ходила несколько дней подряд, так ей не хотелось расставаться с великолепными шедеврами. Домой Агата вернулась через месяц, в неимоверном восторге от увиденного, и поражала знакомых длинными пассажами на итальянском. Уж теперь-то она действительно обрела лоск, такое у всех сложилось мнение.

Но не у Клары. Она знала, что, пока девушка не начнет “выходить в свет”, полноценного признания в обществе ей не добиться. Причем светская жизнь дебютантки должна быть очень насыщенной, как когда-то у Мэдж в Нью-Йорке. Однако при теперешнем финансовом положении Клара не могла устроить бал в честь дебюта Агаты (что делали в богатых домах), не могла представить ее при королевском дворе. Зато она могла отвезти дочь на три месяца в Египет, где и зимой было тепло. Опять выручил Эшфилд, его сдали за очень большие деньги, хватило и на оплату счетов, и на поездку.

Клара стремилась уехать в Египет не только из-за дочери. Ее одолевали всякие недомогания и врачи, тщетно пытавшиеся помочь, хотя даже диагнозы все они ставили разные. После длившихся не один месяц обследований и споров с эскулапами Клара решила бежать и заказала номер в каирской гостинице “Гезира-палас” [12]с видом на Нил.

Плыли они на пароходе “Гелиополис”, недавно спущенном на воду египетской компанией “Мейл Стимшип”; с этого морского путешествия и начался их вояж. В Египте Агата и Клара пробудут три месяца, которые значительно повлияют на их представления о жизни.

Но, как говорится, каждому свое. Вдали от Эшфилда, где все не находилось свободного времени, Клара надеялась наконец составить завещание, весьма обременительное занятие. Вскоре стало очевидно, что египетская жара занятия просто обременительные делает мучительными. У семнадцатилетней Агаты были иные заботы. Пять раз в неделю она танцевала в роскошных отелях, которые цепочкой выстроились вдоль Нила. А днем нежилась на веранде, время от времени прихлопывая надоедливую муху, и это было величайшим подвигом для изнеженной английской барышни – так считала ее свита, сплошь состоявшая из офицеров Британской королевской армии.

Но свита, разумеется, всерьез не принималась. Клара никогда бы не позволила какому-нибудь солдату, моряку или военному полицейскому заморочить голову ее невинной крошке. Но тем не менее умело подводила дочь к раздумьям о возможном замужестве, ей бы очень подошел потомственный аристократ или человек с деньгами, разумеется “полученными честным путем”.

Проклятые деньги… даже на обычные молодежные развлечения требовались изрядные суммы. Все ведь нужно было оплачивать: билеты на игры в поло, пикники, участие в крокетных соревнованиях, бадминтон. Теперь пришла пора другой учебы, не просто в школе, а в школе жизни. И Агата, как могла, постигала житейские премудрости, насколько ей позволял ее возраст и склад характера.

За три месяца, проведенные в Каире, Агата познакомилась почти с тридцатью джентльменами, но интересными ей казались лишь люди солидные, кому было уже под тридцать или даже слегка за сорок. Ровесники и даже молодые люди постарше были ей скучны, у них не было жизненного опыта, а юной Агате нравились те, кто мог рассказать что-то новое об этом мире, чего она еще не знала.

Несмотря на счастливую внешность, Агата никак не могла преодолеть робость и поддержать беседу, в компании держалась скованно и молчала. Египет, безусловно, был очень ей полезен. Учил наблюдательности. Она узнала множество жизненных историй и, скажем так, человеческих типажей, что впоследствии очень пригодится для ее книг. Но наука светского общения давалась ей с трудом.

Однажды Агату пригласил на танец некий капитан Крайк, а потом, проводив ее к сидевшей у стены Кларе, заявил: “Вот, получите вашу дочь. Она научилась танцевать. В самом деле, танцует она замечательно. А теперь вам стоило бы научить ее разговаривать”.

Да, обидный комплимент, приправленный, в общем-то справедливым упреком. Агата была образованна, умна, привлекательна, то есть обладала всеми качествами для нормального, без издержек подростковой неуверенности, общения. Но такой уж у нее был характер: по-настоящему комфортно она чувствовала себя только в одиночестве. Клара с обычной своей горячностью принялась исправлять нрав дочери, удвоив количество посещаемых мероприятий, таких, где уклониться от общения было невозможно.