Дэвид Брукс - Бобо в раю. Откуда берется новая элита

Оратор должен правильно оценить, насколько скучным может быть его выступление. Самые значительные члены президиума могут позволить себе по-настоящему скучные выступления, поскольку каждое их слово ценится на вес золота. Высокие правительственные чины, президенты университетов и главы корпораций говорят на высоком межведомственном арго, вокабуляр которого настолько дремуч, а смысл так туманен, что у слушателей не закрывается рот и слезятся глаза. Однако восходящий интеллектуал не может позволить себе неспешность стареющих альфа-самцов. Нет ничего более отталкивающего, чем молодой интеллектуал, решивший, что он заслужил право быть занудой, не имея еще ни высокого звания, ни ответственной должности. Тем, кто еще не стал лауреатом ведущих премий и не занял влиятельный пост, фразы типа «Я хотел бы высказать предположение…» или «Исходя из вышеизложенного…» употреблять не положено. Из каждого выступления или презентации слушатель, как правило, запоминает один пункт, поэтому толковый оратор постарается, чтобы его тезис навел в аудитории шороху.

Наивернейший способ вызвать подобный резонанс – это мрачные прогнозы на будущее. Но делать это нужно аккуратно, соблюдая приличия, ведь чистая футурология почитается шарлатанством. Благопристойным методом предвиденья считается неизбежный исторический детерминизм, подразумевающий, что само течение истории ведет к неминуемым драматическим переменам: компьютерная эра на исходе, вот-вот начнется эпоха возрождения социализма, рост евангелических приходов самым неожиданным образом отразится на работе сектора финансовых услуг. Второй приемлемый метод прогнозирования – это беспорядочный исторический параллелизм. Для этого нужно подметить, что текущий исторический момент весьма схож с важным периодом в прошлом и сегодняшняя атмосфера, например, напоминает политический климат 1929 года накануне депрессии. На это другой член президиума ответит, что ситуация 1848 года куда больше подходит для сравнения, а третий ко всеобщему удивлению заявит, что самая явная параллель видится ему между нами и Священной Римской империей 898 года.

Цель подобных хронологических упражнений – спровоцировать вопросы во время обсуждения. Для восходящего интеллектуала нет ничего горше, чем молча сидеть и наблюдать, как все вопросы достаются другим докладчикам. Это явный знак падения акций. А вот если докладчику удастся выдвинуть неоднозначную и противоречивую теорию, это, по крайней мере, вызовет несколько ярких контраргументов. Чтобы обезопасить себя от упреков в абсурдности, докладчик может подчеркнуть, что его теория находится в процессе разработки и тестирования, впрочем, подобные экивоки редко воспринимаются всерьез. Действенная же тактика защиты подразумевает обильное цитирование коллег по президиуму. Трех цитат из работ каждого вполне достаточно, чтобы неопровержимо засвидетельствовать свое глубочайшее почтение.

Под конец заседания все присутствующие уже будут на низком старте, готовые рвануть к кофейным столикам, где, собственно, и происходит социальная активность – главное назначение конференции. В любой рассылке профессиональной или академической организации вы найдете нелепые черно-белые снимки, на которых три-четыре человека стоят счастливым полукругом, сжимая в руках бокалы с вином или чашки с кофе. Это застигнутые за социализацией интеллектуалы. Они наслаждаются времяпрепровождением, в котором, столь характерно для бобо, совмещаются работа и игра.

Люди на фотографии весело улыбаются, отчасти потому, что знают, что их снимают (лозунг наших дней «Каждый – знаменитость!»), отчасти потому, что присутствие сравнимых с ними по статусу людей доставляет им истинное удовольствие. Когда в разгаре неофициальной части три-четыре патриция собираются у одного столика, они прямо излучают счастье – так ценят компанию друг друга – и готовы подолгу смеяться, даже когда ничего забавного никто и не сказал.

Если участник конференции проходит по холлу и, сдержанно раскланиваясь направо и налево, зовет всех по имени, дарит каждого пятью секундами своего благорасположения, даже не думая остановиться и уделить кому-нибудь чуть более пристальное внимание, можно с уверенностью сказать, что это либо интеллектуал-суперзвезда, либо один из руководителей Фонда Форда. Напротив, малознакомый человек, который, вступая в разговор, не удосуживается даже представиться, полагая, что его и так все знают, ставит свой статус под удар. Того, кто перебивает собеседника, чтобы откланяться и пойти искать компанию попрестижнее, назовут мудаком, если же кто-то сам прервется на полуслове, чтобы поговорить с признанной величиной, это сочтут милой непосредственностью.