Дэвид Брукс - Бобо в раю. Откуда берется новая элита

Каши нужно съесть немало, чтоб поспевать за визионерскими откровениями сегодняшних бизнес-лидеров. «Мы находимся во временной точке, когда в небытие уходит четырехсотлетняя эпоха и в муках рождается новая», – объявил миру Ди Уард Хок, человек, который, придумав карточки Visa, стал бизнес-гуру. «На наших глазах жизнь меняется полностью, окончательно и бесповоротно, и с бешенной скоростью, – константирует бизнес-консультант Уоттс Уэкер. – Поэтому я изучаю не просто перемены. Я отслеживаю, как меняются перемены – это дельта дельты». Бизнес-гуру Гари Хэмел пишет в журнале Fortune: «Мы живем в быстро меняющемся мире, где цифровые технологии, децентрализация и глобализация коренным образом меняют производственный ландшафт. Мы наблюдаем, как возникают и множатся новые формы экономической жизни: виртуальные организации, всемирные концерны, сетевые продажи и так далее и тому подобное… В поисках новых способов обогащения мы пришли к концу эпохи инкрементализма… Наступает переломный момент, когда потребность в дивергенции оборачивается потребностью в конвергенции и появляется новая коллективная точка зрения».

Сегодня фраза: «В прошлом осталась эпоха, когда…» не сходит с уст. В конечном счете мы переходим от общества силы к обществу знания, от линейности к нелинейности, от иерархического общества к сетевому, от густых сливок к двухпроцентному молоку. Поэтому всем приходится выдвигать гипотезы и делать прогнозы. Джеральду Левину из Time Warner, Самнеру Редстоуну из Viacom, Джону Малоун из TCI, как и прочим магнатам, не важно, что их предсказания окажутся ложными. Не важно даже акционерам! Главное, это предсказывать дерзко и по-крупному. Титаны информационного века меряются своими прогнозами. Имея на вооружении солидную историческую парадигму, они хозяева в любом пространстве. Бил Гейтс назвал свою первую книгу «Дорога вперед». Когда-то футурология в Америке была уделом мрачных писателей-фантастов. Но ситуация изменилась. Будущее снова видится прекрасным, а его оракулами стали деловые люди с высокими интеллектуальными устремлениями.

Радикализм и утопические воззрения нынешних магнатов, конечно, не совсем те же, что у студенческих лидеров 1960-х. Деловой элите нравится сама возможность быть радикалами. В действительности они не слишком заинтересованы в конкретных идеях, способных коренным образом перевернуть социальное устройство. Освещению ляпсусов таких хиппи-капиталистов посвящен целый журнал – Bafer («Глушитель»), главный редактор которого – Томас Франк – высмеивает ложное бунтарство представителей корпоративного класса с их общественно приемлемыми отклонениями. Франк считает, что все это в итоге не более чем очередная ипостась консервативного традиционализма. Тем не менее мы не можем согласиться с «Глушителем», что все это не более чем лицемерие, а капиталисты попросту присваивают себе контркультурные идеалы. Процесс далеко не так однозначен. Топ-менеджеры-нонконформисты существуют, совмещая в себе корпоративную этику с контркультурными устремлениями. Просто культурные соперники, сцепившись воедино, поглотили друг друга.

Обратите внимание, насколько безоговорочно лидеры американского бизнеса принимают все критические замечания в адрес американского бизнеса. В течение века писатели и богема песочили делового человека. Этому были посвящены такие произведения, как «Джунгли», «Бэббит», «Великий Гэтсби», «Позолоченный век», «Смерть комивояжера», «Что-то случилось» (роман Джозефа Хеллера о бизнесмене), и тысячах других романов, пьес, фильмов и телесериалов (вспомнить хотя бы Джей Ар Юинга из «Далласа»). Везде предприниматель выводился неинтеллигентным, бездушным конформистом, носителем мещанских ценностей. Это подавленный человек, задушивший в себе способности к творчеству и сопереживанию ради того, чтобы вскарабкаться на промасленный шест и скопить как можно больше денег. На работе у него царит сухая бюрократия и снуют жалкие прожектеры. Взирая на этот портрет, сегодняшние культуртрегеры от бизнеса готовы согласиться и признать все обвинения. Отталкиваясь от этого, они и постарались создать новый образ делового человека, который больше бы соответствовал богемным ценностям.

В 1956 году Уильям Уайт написал книгу «Человек организации». Социологи спорят о том, насколько реалистичным был этот «Человек», однако сомневаться в том, что этот образ по-прежнему занимает важное место в картине мира образованного класса, не приходится. Даже те, кто не читал произведение Уайта – а таких сегодня подавляющее большинство, – отлично представляют этого «Человека организации» и уж точно не хотят быть на него похожи. Человек организации готов стать шестеренкой в огромной социальной машине. Ему кажется, что в одиночку ему не справиться, что он слишком слаб и неспособен управлять собственной жизнью, поэтому он встраивается в крупные учреждения и подчиняет им свою волю. Он уверен, что организация предоставляет ему одновременно и защищенность, и широкие возможности, и одно никак не ограничивает другое. «Молодые люди относятся к „системе“ без всякого цинизма и практически без скепсиса, – писал Уайт, – они не видят причин ей сопротивляться, напротив, они готовы с ней всячески сотрудничать». Более того, Уайт утверждал, что в рамках «социальной этики», которой они руководствуются, творческие способности и воображение ценятся меньше, нежели мягкий нрав и готовность угодить. Человек организации «ничем особо не выделяется, во всем придерживается середины». Уайт предвосхитил полемику, обострившуюся в 1960-е. Особенно убедительно он описал влияние крупных организаций на психическое состояние работников. Раньше начальнику нужен был только твой труд, писал Уайт, сегодня он хочет забрать «твою душу».