Джек Майер: Храброе сердце Ирены Сендлер

Неблагодарность спасенных – горькая случайность; как правило, они кланяются спасителям, ищут, как отплатить. Тысячи имен Праведников в Яд Вашеме не сами по себе объявились, не организованным поиском добыты – их сделали известными только хлопоты благодарных евреев.

Государство еврейское тоже вовсе не бездушно. Праведникам помимо почестей и гражданство, и жилье, и пенсия отнюдь не рядовая. Иностранным потомкам Праведника дают право на работу в Израиле – выручка безработному бедолаге из послесоветского пространства.

Однако, если вдуматься, подвиг спасителя, как ни старайся, толком не оплатить.

Что означало спасти человека? Спрятать? Скрыть от полиции? Но и прокормить, когда продуктов на своих детей не хватает. И оборудовать убежище (в каком шкафу городской квартиры прятать евреев от соседей-друзей-доносчиков? в каком погребе деревенского дома, в каком свинарнике?)… И, простите, вынести нечистоты, если нет уборной… И младенцу не дать ночью плакать… И при бомбежке схоронясь в убежище, оставить скрывающихся в квартире и трястись, как бы они себя со страху не выдали вскриком… И вылечить больного без врача и лекарств… А если, не дай Бог, умрет, да в городской квартире – как и где хоронить? Быт свинчен из мелочей, любая могла угробить и укрывшегося еврея, и заслоняющего его спасителя.

Спаситель – это для евреев он Праведник. А для «своих»? Для тех, кому евреи костью в горле? Или для тех, кто просто по-соседски ненавидит спасителя (спасительницу) из-за давней ссоры?..

Есть и «штатные» враги. Стоит вспомнить, что в полицию и другие карательные части только на оккупированных территориях СССР напросилось служить не менее 250 тысяч местных жителей (на 16 тысяч немецких эсэсовцев и полицейских) – на каждого гитлеровского убийцу полтора десятка своих. А кто сочтет добровольных сопалачей ради грабежа, ради «золота еврейского», или квартиры, или хаты, или одежки? Охотники девочкой еврейской побаловаться, дети-наводчики в поисках премиальной конфетки, алкаши, которым за поимку еврея обещан самогон (Украина) или три литра водки (Польша). На многих оккупированных землях, особенно в Восточной Европе, застарелый антисемитизм обновился нацистской пропагандой и ненавистью к советской власти, которую часто поддерживали евреи. Чуть ли не всенародная распалилась война против евреев.

Ф.В. (Бруклин, США; свидетельство об оккупированном Киеве): « История семьи Г. мучает меня всю жизнь. Отец ушел на фронт, а мать с двумя детьми не смогла эвакуироваться. Когда был приказ фашистов всем евреям явиться 29 сентября, мать поняла, что это не к добру, и, оставив ключ от квартиры и вещи своей подруге, жившей в соседней квартире, ушла с девочками из города. Три месяца они ходили по селам и прятались, а когда наступили холода, мать решила прийти в Киев, взять какую-нибудь одежду и что-нибудь для обмена на продукты. Поздно вечером они постучались к соседям-«друзьям». Те их выдали полиции. Судьба старшей девочки и матери мне неизвестна. А маленькую Ривочку один из соседей вывел на улицу… и на трамвайных рельсах топором отрубил ей голову».

Так воевали с евреями не только в солнечном Киеве. После войны в Латвии из 90 тысяч евреев обнаружилось 150 человек, от эстонской тысячи с лишним евреев живых осталось несколько – считай, чисто! В той войне Праведник – изменник «своим».

Кому, как не ему, первая честь?

Не сразу, конечно, но сообразился порядок: общественная Комиссия – виднейшие юристы во главе – по представлению Яд Вашема взвешивает сведения о спасителе евреев и, если находит, что он действовал без какой-либо выгоды для себя, с риском потерять жизнь и свободу, присуждает ему звание «Праведник народов мира». Он получает соответствующее удостоверение, возможность почетного гражданства в Государстве Израиль, именную медаль и право на посадку личного дерева в Аллее Праведников. Этой-то Аллеей и открывается посетителю Яд Вашема.

Первое дерево посадили в 1962 году, в знаменательный для тогдашнего полусоциалистического Израиля день Первого мая. На старой фотографии: облитый солнцем косогор, несколько десятков зрителей, малочисленный военный оркестр, полукруг стульев с почетными гостями – первыми семью Праведниками – и посредине у микрофона Голда Меир, в ту пору министр иностранных дел. Все по-домашнему, в оркестре, кажется, одни струнные – негромкий праздник небогатой страны, скромность праведничества.

И дерево-то выбрали под стать: обычное для Средиземноморья растение не бог весть какой красы или величины. Однако со смыслом дерево. Цератония, рожковое или мармеладовое дерево, по-местному «хорув». Коренастый ствол, раскидистые ветви, круглый год в ласковых овалах листьев. Осенью взбрызгивают мелкие малоприметные цветы, чтобы к следующему лету вызреть темно-коричневыми до черноты стручками-рожками; зимой они опадают на сырую землю и, сопрев, во влажном пахнущем дрожжами разломе открывают плоские круглые семена – «караты» (от них мера веса 1 карат). Главное же: внутри рожков мякоть, сладкая, «мармеладовая» – съедобна, вкусна и питательна; рожки целебны, лечат кашель, диабет, зубную боль, кишечник, желтуху, сводят бородавки, регулируют женский ритм… Целительное и кормящее, выручающее от смерти дерево – символ спасения.