Адам Бревер - Неприкаянная. Жизнь Мэрилин Монро

Со стороны кажется, что Сэндберг перемещается легко и изящно, без всяких усилий покачивая бедрами, что шаг его легкий, плавный, скользящий. Но на самом деле движения его неловки и далеко не точны. Ему тяжело держать равновесие; он не столько танцует, сколько старается не упасть. Но при этом нисколько не стесняется, словно чувствует себя одновременно Астером, Нижинским и Чаплином. Причина такого самообмана может быть только одна – Мэрилин. Он как будто перенимает ее грацию. И с каждым тактом, с каждым движением все лучше понимает, каково это – не только питать тело, но и жить им. Существовать, почти полностью независимо от вычислительной машины интеллекта.

– Вы меня почти усыпили, – говорит она, склоняя голову ему на плечо.

– Последняя роль для старика.

– Нет, – шепчет она и поднимает голову. – Нет, вы не так меня поняли.

Вокруг них танцуют другие. Кто-то кружится в одиночку, с коктейлем в руке. Другие – парами.

– Не так понял? – спрашивает мистер Сэндберг.

– Да. Не поняли.

Одна его рука лежит на ее плече. Другая – на бедре.

– В таком случае, помогите мне понять.

– Я не хотела вас обидеть.

– Я и не заметил такого намерения.

– Просто так редко случается быть с кем-то, кто в полном мире с собой. Я только это и имела в виду. Когда ты сам ощущаешь этот внутренний покой… Ну, вы сами знаете, что я хочу сказать.

– Только то, что нагоняю на вас сон.

– Я всегда чувствую себя такой усталой. Не сонной – усталой. Хочу лечь и проспать всю ночь напролет, а утром проснуться и начать все заново…

Он привлекает ее к себе. Их тела в полном согласии друг с другом. Будто одно – ее – вышло из другого – его. Она говорит, что не могла представить себе такое. Что раньше, закрыв глаза, могла увидеть себя в тот или иной момент в будущем. Что умела представить, как все будет. А вот увидеть себя стареющей у нее не получается. Ничего не выходит. И разве мудрость приходит не оттуда? Впервые в жизни ей не удается представить будущее. Или представить, каким оно может быть. Сэндберг останавливается, раздумывая, что сказать, и в этот момент к ним, пританцовывая, подходит Уэйнстайн:

– Позвольте?

Сэндберг отступает – Уэйнстайн ведь не его руки просит? – кивает Мэрилин и, шепнув «вы только танцуйте», падает на диван. Подбирает ее недопитый бокал и осушает одним глотком. Он устал, слегка запыхался, и ноги побаливают. Он смотрит на Мэрилин, которая с улыбкой – как будто перед камерой – танцует с мистером Уэйнстайном. Сэндберг завидует ее молодости, но к зависти примешивается грусть. Что он всегда ценил, что позволяло ему смотреть в зеркало и видеть себя без тех признаков усталости, что видны на фотографиях, это мысль о том, что он еще может о чем-то мечтать. Он никогда, даже если сильно его прижать, не скажет, на что надеется или чего ждет. Может быть, впереди еще есть что-то, что заставит замедлить шаг, к чему-то потянуться. И теперь, глядя на нее, сияющую и улыбающуюся для мистера Уэйнстайна, он думает о ней как о курице на скотобойне – голову отрубили, а она все бегает…

Потанцевав с хозяином дома, Мэрилин устало падает рядом с Сэндбергом. Откидывается на спинку дивана, склоняет голову на плечо и, подняв руку, протягивает ее в ожидании бокала шампанского.

– Вы, должно быть, думаете, что я сейчас усну. Особенно после всего этого.

– Позволю себе высказать одно предположение, – говорит Сэндберг, глядя в потолок.

– Только одно?

Он не отвечает. Закрывает глаза.

– Постарайтесь построить лестницу.

– Лестницу, – повторяет она сонно, склоняя голову ниже, к его плечу. Но кожа горит, как будто под напряжением.

– С множеством ступенек. Их столько, что вам кажется, будто подняться на самый верх невозможно.

– Но можно долго-долго падать, – она притворно смеется.

– Да, такое всегда может случиться.

В ее руке оказывается, наконец, бокал шампанского, и она тут же поднимает очередной тост.

– Расскажите мне что-нибудь еще, чего я не знаю. Расскажите о том, что я должна знать. О том, что знать необходимо. Расскажете?

– Да, – говорит он. – Да, да.

Ты приезжаешь на студию, готовая сниматься в сцене с бассейном для фильма «Что-то должно случиться». В попытке вернуть бывшего мужа, твоя героиня, Эллен Арден, заходит ночью в домашний бассейн. Когда на балконе появляется Ник, она зовет: «Иди сюда. Вода так освежает после… О, да ты сам знаешь!» Ник в панике умоляет ее поскорее выйти, пока его новая жена не пронюхала, что происходит. Эллен с удовольствием откликается на его просьбу и, поднявшись голая из воды, садится на бортик.