Адам Бревер - Неприкаянная. Жизнь Мэрилин Монро

Она звонит ему в Неваду в девять вечера, из платного телефона на Сансет – на всякий случай. Когда ей отвечают, что нужно подождать, продолжает бросать монетки в монетоприемник, не находя себе места в те десять минут, которые уходят у Артура на то, чтобы добраться до телефона. Она прислоняется к боковой стенке будки, почти касаясь губами стеклянной дверцы с жирными отпечатками пальцев. Когда он наконец берет трубку, ее голос дрожит. Она спрашивает, почему так долго. Артур напоминает, что она звонит в будку, которая расположена в сотне метров от его коттеджа, и что отвечал ей хозяин домика, которому пришлось идти за ним. Прогулка вверх-вниз по грязной дороге у озера Пирамид, особенно в темноте, занимает какое-то время, терпеливо объясняет он. Она ждет, когда он сделает наконец паузу, потом перебивает, говорит, что с этим больше не справится, и прежде, чем он успевает спросить – с чем именно она не справится, добавляет: «С этими чертовыми съемками, и всем этим ожиданием». Она клянется, что так больше не может, что ни у кого в ее окружении не хватит сил удержать ее от срыва. Он говорит, что вылетает утром, но тогда шесть недель пойдут коту под хвост – такие, мол, у них, у штата Невада, правила. Им придется начать все сначала и ждать новые шесть недель.

– Мы можем сделать все по-тихому, – предлагает она. – Встретиться где-нибудь в долине. Каковы шансы? Стоит рискнуть?

Он говорит, что риск есть, но он об этом подумает.

– Значит, ты не приедешь, так, что ли?

– Нет, не так, – отвечает он. – Это значит, что мне надо подумать. Все обмозговать.

– Так ты приедешь? – Она даже не пытается скрыть восторг.

– Я думаю над этим.

Следующим утром он уже в Лос-Анджелесе. Это безопасно всего на один вечер; с рассветом ему нужно уезжать. Артур говорит, что решил приехать потому, что беспокоится о ней, и не в силах признать, что и сам соскучился. Но ее такие мелочи не интересуют. Они не говорят о комитетах, разводах, киносъемках, и едва ли – о собственном будущем браке. По большей части они молчат из опасения, что за ней или за ним могут следить. Сидят в ее комнате, номер сорок первый «Chateau Marmont», слушают катушечную запись мистера Страсберга, которую подкинула Паула. На пленке мистер Страсберг рассуждает об актерской технике Элеоноры Дузе. Его голос доносится через динамик, чистый и ясный; любой бы, кто подслушивает через стену, решил бы, что это он здесь живет. Мистер Страсберг не столько говорит о Дузе, сколько ставит вопросы. Почему ее так чтили? Тон его властный, но в голосе неподдельное восхищение; в каком-то смысле – это как религия, то самое чувство структуры, о котором мечтает Мэрилин. Она водит рукой по бедру Артура, время от времени посматривает на него, желая увидеть его реакцию. Подозревает, что останови она пленку и спроси, о чем сейчас говорил мистер Страсберг, Артур не ответит. Выражение его лица никогда не меняется. И когда она наконец останавливает пленку и голос мистера Страсберга умолкает, она чувствует, что Артур только что проснулся. Она говорит, что голодна. Предлагает одно кафе, чуть выше по улице, а точнее – старосветский европейский ресторан, какие еще остались на Сансет-Стрип; стены там, как она слышала, оклеены бурой оберточной бумагой, лампочки отбрасывают тусклый желтый свет, а воздух проникает только тогда, когда открывается входная дверь.

– Сходим сейчас? – спрашивает она. – Или хочешь дослушать лекцию до конца?

Он предлагает ей выбирать самой (несмотря на очевидное отсутствие интереса к мнению мистера Страсберга об Элеоноре Дузе), и за это она любит его чуточку сильнее.

Влажный вечерний ветер дует с горизонта, уже начавшего затягиваться дымкой. Впервые за всю неделю она не думает о возможной слежке. Они поднимаются по улице молча, пока не оказываются у европейского ресторана, где у дверей их встречает сам хозяин по имени Анри, говорящий с ними только на французском. Европейский ресторан с его звучащей из радиоприемника музыкой кабаре и интерьером, скопированным с уличного кафе, оказывается еще более нелепым, чем она описала, но Мэрилин говорит Артуру не об этом, а о том, что с ним она чувствует себя в полной безопасности.

Беспокойство возвращается на следующее утро, сразу после его отъезда. Вскоре к «Chateau Marmont» подъедет машина, чтобы отвезти ее на съемочную площадку. Она уже одета, волосы стянуты сзади под шарфом. Едва ли не впервые опережает график. Паула Страсберг ожидает в соседней комнате. Они договорились встретиться на выходе, когда прибудет автомобиль.