Малала Юсуфзай - Я – Малала

Даже после телефонного разговора со мной родители не были уверены, что я жива и иду на поправку. Ведь они не слышали моего голоса и по-прежнему были отрезаны от внешнего мира. Люди, которые их навещали, приносили противоречивые известия. Один из посетителей, генерал Гулам Камар, возглавлявший военную операцию в долине Сват, сообщил родителям, что из Великобритании поступают хорошие новости.

– Мы счастливы, что наша дочь выжила, – сказал генерал, подчеркнув таким образом, что считает меня дочерью всей нации.

Генерал также сообщил отцу, что в долине Сват и на границах ведутся поиски боевиков, стрелявших в меня. По его словам, они принадлежали к бандитской группировке, в которую входило двадцать два талиба. Члены той же банды два месяца назад стреляли в Захида Хана.

Отец ничего на это не сказал, хотя в душе у него все кипело от возмущения. Армейское руководство давным-давно заверяло, что талибов в Мингоре не осталось, что наша долина очищена от боевиков. Генералы утверждали, что покушение на Захида Хана не имело никакого отношения к Талибану и он пострадал в результате семейной вражды. А теперь выясняется, что я и Захид Хан стали жертвами одной и той же талибской банды. «В долине хозяйничают талибы, и вы знали об этом как минимум два месяца, – хотел сказать генералу отец. – Вы были осведомлены о том, что они хотят убить мою дочь. Почему вы их не остановили?» Но он молчал, так как сознавал, что от подобных вопросов не будет толку.

Генерал принес не только добрые вести. Он сообщил, что, хотя я пришла в сознание, у меня возникли проблемы со зрением. Отец мой был в полной растерянности. Он не мог понять, почему посторонний человек располагает информацией, неизвестной ему самому. С ужасом он думал о том, что я могу ослепнуть. Неужели глаза его любимой дочери навсегда погаснут и она будет жить в беспросветной темноте, постоянно спрашивая его: «Где я, аба?» Мысль об этом была для отца настолько невыносимой, что он не сказал матери о грозящей мне слепоте, хотя прежде никогда ничего от нее не скрывал.

– Господи, сохрани ей зрение, – молился он. – Пусть я ослепну, но она будет видеть.

Отец был готов отдать мне собственный глаз, но боялся, что глазное яблоко сорокатрехлетнего мужчины окажется неподходящим для трансплантации. Ночь он провел без сна, а на следующее утро попросил у начальника службы безопасности госпиталя телефон, чтобы позвонить полковнику Джунаиду.

– Я узнал, что Малала ничего не видит, – дрожащим голосом сообщил он.

– Ерунда, – ответил доктор. – Если она может читать и писать, значит со зрением у нее все в порядке. Доктор Фиона держит меня в курсе событий. Как только Малала очнулась, она немедленно спросила о вас.

Тем временем в Бирмингеме я стала видеть настолько хорошо, что попросила принести мне зеркало, точнее, написала слово «зеркало» в своей розовой тетради. Мне хотелось посмотреть, как я выгляжу. Одна из медсестер принесла мне маленькое зеркальце в белой пластмассовой оправе, которое я храню до сих пор. Увидев собственное отражение, я была ошеломлена. Мои длинные волосы, с которыми я так любила возиться, исчезли.

– Теперь у меня короткие волосы, – написала я в тетради.

Я решила, что волосы обрезали мне талибы. На самом деле меня безжалостно обрили в пакистанском госпитале. Лицо мое было перекошено, над левым глазом – огромный шрам.

– Кто это сделал? – накорябала я в тетради. – Что со мной случилось?

Потом я приписала «выключите свет», потому что от слишком яркого света у меня разболелась голова.

– С тобой произошло несчастье, – ответила доктор Фиона.

– В меня стреляли? – написала я. – В моего отца стреляли тоже?

Доктор Фиона рассказала, что на меня было совершено покушение, когда я возвращалась домой в школьном автобусе. Она сообщила, что вместе со мной были ранены еще две девочки, и назвала их имена, которые я не смогла вспомнить. Она объяснила также, что пуля вошла мне в лоб над левым глазом, где у меня остался шрам, проделала путь длиной сорок шесть сантиметров и застряла у меня в левом плече. Пуля могла войти мне в мозг или глаз, и мне крупно повезло, что этого не случилось. То, что я осталась жива, – настоящее чудо.

Но я вовсе не сознавала, что мне крупно повезло.