Грэм Робб - Жизнь Бальзака

Возвращение Бальзака к действительности в конце 1832 г. стало началом еще одной грезы и вылилось в еще один реалистический роман. По своему обыкновению, он уже написал первые слова до того, как роман был закончен. Героиня этого романа станет добрым ангелом, и у романа будет счастливый конец. Развязка снова произойдет на вилле Диодати: Бальзак твердо решил использовать ее как фон. В жизни, как и в романах, он сохранял иллюзию реальности перед лицом самых очевидных хитроумных планов. Однако на сей раз он уже не будет в роли ребенка; он станет отцом нового поколения.

Проблема, с которой Бальзак столкнулся в конце 1832 г., на первый взгляд кажется неразрешимой, но способ, каким он собирался ее решить, видится безупречным: совместить мечту с явью и найти идеальные отношения с идеальной женщиной. Ключом к разгадке стала простая истина, которую только люди неглубокие считают моралью волшебной сказки: «Ты всегда тот, кем хочешь быть» 583, и, если твои мечты отказываются воплощаться в жизнь, ошибка вовсе не в обстоятельствах, а в неправильном изложении твоего желания.

К тому времени Бальзак стал специалистом в искусстве желания. За действительностью следовало не просто наблюдать: ее необходимо было поглощать и преобразовывать. Как его персонажи приобретали все свойства живых людей (скоро они начнут возвращаться на страницы других произведениях, как настоящие люди), так и Бальзак учился воссоздавать себя самого в новых отношениях. Если его вымышленному миру предстоит «состязаться с Государственным архивом» 584, ему самому тоже можно переписать свои официальные документы. Вспоминая свою первую встречу с мадам Ганской, Бальзак признавался, что хотел бы «родиться в сентябре 1833 г.» 585. В самом деле, первые письма к Эвелине Ганской показывают зарождение нового Бальзака. Но неужели писатель так страстно желал, чтобы другие довольствовались всего одним его «вторым я» и единственной формой совершенства?

Женщина, которую Бальзак решил наделить ролью идеала и которая станет его женой за пять месяцев до его смерти, впервые возникла в его жизни в симпатичном виде персонажа в поисках автора. 28 февраля 1832 г. она написала ему анонимное письмо из Одессы. Подписавшись «Чужеземка», она не дала обратного адреса. Письмо впоследствии пропало – очень жаль, ибо оно стало самым важным в жизни Бальзака. Какое-то представление о его содержании можно получить из ответов Бальзака. «Чужеземка» выражала сожаление по поводу, как ей казалось, «цинизма» и «атеизма» «Шагреневой кожи»: женщины в романе, считала она, изображены злобными чудовищами. Она просила Бальзака вернуться к более возвышенным идеям «Сцен частной жизни» с их ангелоподобными жертвами. На Бальзака всегда действовали предположения, что его произведения нерелигиозны; он настолько впечатлился письмом, что пошел на необычный и дорогостоящий шаг: поместил ответ в раздел рекламы «Газетт де Франс», надеясь, что его прочтут в России. 4 апреля между анонсами новых изданий и рекламных объявлений от учителей игры на фортепиано появились следующие строки: «Г-н де Б. получил письмо, посланное ему 28 февраля. Он сожалеет, что ему не указали способ ответа, и, хотя его желания не того свойства, чтобы о них можно было писать здесь, он надеется по меньшей мере на то, что его молчание будет понято».

Интригующее послание, в котором говорилось одновременно и так мало, и так много, стало началом переписки, которая будет продолжаться почти до конца жизни Бальзака. Переписка с Ганской превратилась в один из самых подробных дневников жизни писателя, и для всех, кто пытается отделить «настоящего» Бальзака от персонажей «Человеческой комедии» и его масок, созданных специально для публики, сохранение переписки с Ганской кажется необычайной удачей. Что знали бы мы о подлинном Бальзаке, если бы он не вел летопись главного романа своей жизни? Впрочем, не стоит и излишне радоваться: письма к Эвелине Ганской – всего лишь один роман из многих, роман со своей внутренней логикой, своей идеальной развязкой, непоследовательный и запутанный. И разумеется, это роман со своим Бальзаком. Важно, что первые письма к Ганской написаны еще до фиаско с маркизой де Кастри. Начав новый роман еще до того, как прежний был завершен, Бальзак страховался от поражения, экономя эмоции. Здесь прослеживается параллель с его произведениями того периода, где каждый новый замысел словно перехлестывает прежний, как интеллектуально, так и финансово; или, как бывший предприниматель примерно в то время записал в своей книжке, «все мои прежние страсти были просто залогом этой» 586.