Дональд Рейфилд - Жизнь Антона Чехова

Двадцать третьего октября, послав вперед себя череду телеграмм, Антон прибыл в Москву с рукописью пьесы «Три сестры». На следующий день он прочитал свое творение труппе МХТа. Ответом ему была сконфуженная тишина в зале – никто не ожидал, что пьеса будет столь сложной и безрадостной. Затем Чехов посмотрел спектакль «Доктор Штокман» Ибсена. Вернувшись к себе в гостиницу «Дрезден», он обнаружил там соблазнительную записку Ольги: «Сиди в „Дрездене“ и переписывай [ пьесу ], я приеду, принесу духов и конфет. Хочешь? Ответь, да иль нет?»

Двадцать девятого октября Антон присутствовал на читке пьесы «Три сестры», и Станиславский был поражен робостью и застенчивостью автора. А в чеховском окружении, напротив, росло возбуждение. Миша писал, что даже малознакомые люди в поезде интересуются, когда у Антона свадьба и что какая-то актриса видела, как Немирович-Данченко предлагал выпить за супружеский союз Книппер и Чехова: «Было бы очень приятно, если бы эти слухи оправдались» [499]. Гадали об этом и в Ялте; в дневнике Лазаревского 12 ноября появилась запись: «Слыхал, будто Чехов женился… Не верю. А впрочем, на Андреевой разве. Нет, не может быть. Книппер разве?»

Своему ялтинскому знакомому Исааку Синани Антон и Маша обещали присматривать в Москве за его сыном-студентом Абрамом. Но 28 октября случилась беда: юноша покончил с собой. Антон вызвал отца в Москву на похороны, сообщив, что сын умер «от меланхолии». Машу он предупредил, чтобы та ненароком не проговорилась в Ялте о причине смерти. В день похорон Абрама Чехов посмотрел пьесу «Одинокие» – ее герой тоже лишает себя жизни. Неделю спустя скончался Юлий Грюнберг, редактор Антона в издательстве Маркса. Чехов дорабатывал пьесу «Три сестры» в мрачнейшем расположении духа. Между тем Комиссаржевская по-прежнему добивалась от него новой пьесы. Дав актрисе понять, что ее ожидания тщетны, Антон воззвал к ее жалости: «Днем, с утра до вечера, верчу колесо, т. е. бегаю по визитам, а ночью сплю как убитый. Приехал сюда совершенно здоровым, а теперь опять кашляю и злюсь, и, говорят, пожелтел». Днем Антон обретался у Ольги и Маши, а спать уходил в гостиницу. Ему уже давно следовало бы уехать из Москвы: ноябрьские промозглые холода были для него губительны. Газета «Новости дня» распространяла слухи, что он собрался то ли в Африку, то ли в Америку и что постановка пьесы «Три сестры» откладывается.

На самом же деле именно «Три сестры» стали причиной его задержки в Москве. А также Суворин. Чехова задело, что ему не сообщили о недавней свадьбе Насти. Он осыпал упреками своего бывшего патрона: «К Вашей семье я привязан почти как к своей» – и попросил его приехать в Москву. Несмотря на загруженность театральными делами, Суворин незамедлительно примчался на зов Антона. В дневнике он записал: «Чехов уезжал на юг, в Алжир, просил меня приехать к нему. Я хотел вернуться в среду 22-го к генеральной репетиции „Сынов Израиля“, или „Контрабандистов“, как мы, с согласия Крылова, окрестили пьесу. Чехов отговаривал. Я остался. В середу можно было видеть Л. Н. Толстого. Из Петербурга мне телеграфировали, что можно не приезжать. <���…> В четверг, 23-го, разыгрался скандал в Малом театре. Я приехал в 12 утра с курьерским».

Мелодрама из жизни контрабандистов, которую ставил в своем театре Суворин, была совместным творением автора водевилей Виктора Крылова и крещеного еврея Савелия Литвина. Ее одиозная антисемитская направленность возмутила даже петербургскую публику. На премьере спектакля подстрекаемые Лидией Яворской зрители швыряли на сцену бинокли, галоши и яблоки. Не выдержав позора, любимый зять Суворина, Алексей Коломнин, через день умер от разрыва сердца. Чехов и на этот раз остался безучастным к суворинскому горю.

В конце ноября Антон посмотрел на сцене МХТа пьесу Ибсена «Когда мы, мертвые, просыпаемся». И Ольгу, занятую в этом спектакле, и Немировича-Данченко Чехов сердил своим отношением к норвежскому драматургу: «Он благодушно, с тонкой улыбкой, но неотразимо вышучивал то, к чему мы относились с большой серьезностью и уважением». Между тем в театре начались репетиции двух первых действий пьесы «Три сестры»; последние два Антон намеревался переработать во Франции. Со счета в ялтинском банке он снял две тысячи рублей, а от Адольфа Маркса в Москве поступили десять тысяч (за ним еще оставалась последняя часть платежа в пятнадцать тысяч). С такими деньгами уже можно было отправляться в путешествие, и Ольга с неохотой согласилась с тем, что отъезд Антона в теплые края неизбежен. Одиннадцатого декабря Антон выехал поездом в Вену. В Ницце его поджидали суворинская внучка Надя Коломнина и Ольга Васильева с приемной дочерью Марусей.