Дональд Рейфилд - Жизнь Антона Чехова

Однако осенью Антону ни скучать, ни флиртовать было некогда. Творческий порыв, овладевший им весной прошлого года, не потерял своей силы. Закончив «Чайку», он приступил к работе над самым ностальгическим своим рассказом «Дом с мезонином». Его пейзаж и второстепенные персонажи (бездельничающий помещик и его властная, истеричная любовница) уходят корнями в год 1891-й, в богимовское лето с мангустом. Рассказчик (художник, которого никто не видит за мольбертом) случайно попадает в старую запущенную усадьбу, в которой живут мать и две дочери. Со старшей дочерью он ввязывается в непримиримые споры, а в младшую – влюбляется; узнав, что его чувство взаимно, он вскоре теряет ее. Все детали рассказа передают чувство невозвратной потери – и опавшая жухлая хвоя, и старые липы, и полузаброшенный барский дом, и пассивность героя-рассказчика. Его побочная тема пройдет красной нитью через поздние чеховские сочинения: бесполезность деятельности во имя народа, которая не устраняет главных причин его бедственного существования. Старшая сестра, активная защитница крестьян, выступала противницей искусства и праздности. Критиков озадачивало то, что автор не поддерживает ни деятельной учительницы, ни бездеятельного художника. Как это часто бывает у Чехова, конфликт возникает между двумя сторонами сто собственной натуры – между трудолюбивым землевладельцем и созерцателем-художником или между сторонником женского равноправия и женоненавистником. Сам активный земец, Чехов начал хлопотать о постройке новой школы в соседнем селе Талеж, рассчитывая на собственные средства, крестьянские взносы и субсидию Серпуховской земской управы. Соседи-помещики помощи не предложили. С Семенковичами, новыми владельцами Васькина, Антон общение наладил, а не внушающих доверия Варениковых старался избегать. Те предлагали обменять часть своей усадьбы на мелиховский покос, на что Маша ответила отказом. В августе Вареников досадил Чеховым тем, что запер у себя забредших в его сад мелиховских телок и потребовал за них по рублю. Чехов сказал, чтобы он оставил их у себя даром. Вареников сдался: «Прикажите взять Ваших коров; прошу запретить Вашей прислуге запускать их к нам на сенокос» [334].

В будни, когда Маша преподавала в гимназии Ржевской, в Мелихове за хозяина был Павел Егорович. Управитель он был жестокий, однако работники выходили у него из повиновения, пререкались и пьянствовали. Пятнадцатого декабря, поморозив на кухне тараканов, он вставил двойные рамы и написал Маше полное негодования письмо: «У нас новости: Роман с женою поссорился, а Она закапризничала, не пошла коров доить, нужно было просить и умолить Анютку, чтоб пошла подоить коров, а Машутку – чтоб кур и уток покормила, хлеб в печь сажала старуха [ Марьюшка ] со слезами. <���…> Что же это такое происходит, неужели можно позволить дать волю прислуге и работникам, чтобы они не слушали тех, кто находится в доме? <���…> Роман был прежде снисходителен, когда ему не давали воли и послабления, а теперь он зазнался, стал лицемерить, узнал слабую струну Антоши, при тебе он старается угодить и понравиться, а когда ты уедешь, совсем делается другой. <���…> Где безначалие вкоренится, там всегда бывает беспорядок и неустройство. За всю неделю не могли навоз вычистить из конюшни два здоровца, поденщицу взял. Сидим без дров, и в комнатах холодно стало» [335].

Антону Павел Егорович со своими деспотическими замашками тоже действовал на нервы. Александру он жаловался, что отец «по-прежнему жует за обедом мать и длинно рассуждает об орденах».

Когда Антон возвращался в Мелихово, мир и порядок в доме восстанавливался, однако он предпочитал возиться не с прислугой, а в саду: обрезать малину, присыпать навозом спаржу, выхаживать заболевшую Хину. Работники его, Иван, Роман и его брат Егор, никогда не слышали от него грубого слова. Антон подолгу бродил в лесу. Павел Егорович пометил в дневнике 8 октября: «Ясное утро; ходили с таксами на охоту, но барсука в норе не нашли».

Левитан, все еще погруженный в душевную тоску, иногда сопровождал Антона в этих вылазках, но ружье оставлял дома. Он был тронут вниманием Антона и благодарен за его визит в Горки. Антон подарил ему экземпляр «Острова Сахалин», надписав: «…на случай, если он совершит убийство из ревности и попадет на оный остров». В конце июля Левитан писал Антону: «Несмотря на свое состояние, я все время наблюдаю себя и ясно вижу, что я разваливаюсь вконец. И надоел же я себе, и как надоел. Не знаю почему, но те несколько дней, проведенных с тобой у меня, были для меня самыми покойными днями за все лето». В октябре Левитан провел в Мелихове два дня.