Барри Майлз - Бит Отель - Гинзберг, Берроуз и Корсо в Париже, 1957–1963

Книга стала называться «Уходящие минуты». Гайсин говорил, что название придумал Бейлис: «Я решил, как будет называться книга, после того, как услышал слова Бейлиса: “Тебе надо, чтобы это заработало, минуты уходят”. Он буквально излучал энтузиазм». Однако Билл утверждал, что название они подслушали случайно: снизу один из жителей отеля кричал своему товарищу, чтобы он поторопился, иначе они опоздают. Сам Бейлис утверждает, что название придумал Билл: «Как-то Билл достал из кармана часы, поглядел на них и сказал “Минуты уходят”, что потом и стало названием».

Их совместная работа показала, что «разрезки» отражают индивидуальность их составителя. Сразу же становится ясно, кто автор того или иного стихотворения, даже если внизу это и не указано. Билл отбирал слова и фразы, которые литературно обрамляли их. Брайон воспользовался случаем, чтобы опубликовать свои самые первые «разрезки» и метатезы. Бейлис так замечательно резал предложения, что в его работах даже был смысл, а работы Грегори, казалось, и вовсе остались прежними. Но Грегори внес и более ощутимый вклад в книгу, в конце он сделал приписку, в которой выделял себя из группы экспериментаторов. Он писал:

«Примечание: мое отношение к методу “разрезок”.

Та поэзия, что должна быть разрушена, должна быть разрушена. Даже если это значит разрушить свои собственные стихи – так должно быть. Я включился в этот эксперимент одновременно и желая, и не желая этого. Не желая – потому что поэзия, которую я пишу, исходит из души, а не из словаря; желая – потому что, если стихи могут быть разрезаны или улучшены методом “разрезок”, мне эта поэзия безразлична, так что ее можно спокойно искромсать. Уличная поэзия предназначена для каждого, но духовная поэзия – увы! – не распространяется в каждой подворотне.

Я не желал делать это еще и потому, что раньше этого желал Тцара, и желал потому, что мистер Берроуз – умный человек, и в душе я согласен с тем, что “выпустить слова на волю” – это доброе дело.

Моя поэзия – естественная “разрезка” и не нуждается в ножницах… Я согласился присоединиться в этом проекте к мистерам Гайсину, Бейлису, Берроузу, говоря своей музе: “Спасибо за ту поэзию, которая не может быть разрушена, потому что она во мне”» [65].

Многие годы Грегори отказывался подписывать эту книгу, однако метод он использовал для своих целей и через год в интервью, посвященному его работе, сказал: «Стихотворение “Смерть в 1959-м” написано с применением метода “разрезок”. Я написал три-четыре страницы и разрезал их. Мне нравилось работать с Берроузом. Он говорил: “Возьми книгу Рембо, разрежь ее и составь свои собственные строки, сделай из одного Рембо миллион”. Ты находишь слово и оценивающе смотришь на него, насколько оно хорошо после разрезки, и потом просто ставишь на место. Я много не вставлял, я просто не мог вставлять целиковые куски. Я вытаскивал только хорошее. И все равно, результат получался очень похожим на то, что было изначально. Словно бы я еще раз написал то же стихотворение безо всяких “разрезок”, я просто укорачивал предложения, и они начинали звучать по-новому, и звук был слышен всей вселенной».

Самые весомые аргументы против вдохновения выдвигал не Берроуз, а Гайсин, который так и не смирился: «Меня приводят в пример как человека, унизившего святое звание поэта, – ну что ж, тогда скажу, что я против того, что называю стишками, меня от стишков тошнит…» Эта точка зрения вызывала несогласие между Грегори и Брайоном, что весьма логично.

Для Билла поэзия, созданная при помощи метода разрезок, была чем-то вроде дверей в непознанное, способом, который помогал понять вещи, уже знакомые, но осевшие где-то очень глубоко в мозгу. Он рассматривал это как способ достичь конца, сходный с тем, что он видел, погружаясь в картины Брайона. Для него выбор материала для «разрезки» сам по себе был очень индивидуален: «Что-то в подсознании совершенно точно указывало, что нужно взять. Этот тот уровень, на котором все понимаешь, все воспринимаешь и все помнишь. А метод помогает вам постигать те вещи, которые вы знали, даже не предполагая этого. Вы владеете огромным количеством информации, но и не подозреваете об этом, потому что не можете вспомнить ее по первому требованию».

В «Уходящих минутах» есть несколько цитат из Хассана ибн Саббаха, старца с горы, книга начинается с посвящения ему на титульном листе: «Я не знаю, знаю ли я, что ничего не знаю» – эта фраза, как и вся остальная информация, представленная в книге, – «разрезка» – в данном случае, она привиделась Гайсину во сне. Еще в книге есть «разрезка», состоящая из вырезок из New York Herald Tribune от 29 и 30 января 1960 г., которая заканчивается строчкой: «Правды нет – все дозволено». Последние слова Хассана ибн Саббаха. Слова старца с горы цитируются по «Хозяину ассасинов» Бетти Бутхоул. Бутхоул действительно цитировала слова Хассана в своей книге, но «Правды нет – все дозволено» не просто слова, это заглавие тринадцатой главы. Предположение о том, что это его последние слова, исходит из того, что сама эта строчка – «разрезка» из ее книги. Так при помощи метода был найден новый смысл.