Пол Стретерн - Ницше

В результате этих поразительно пророческих чувств Ницше стал последователем Шопенгауэра. В тот момент, когда у Ницше не было ничего, во что можно верить, он просто нуждался в пессимизме и отстраненности Шопенгауэра. Согласно Шопенгауэру, мир – всего лишь представление, поддерживаемое всепроникающей злой волей. Эта воля слепа и не обращает внимания на заботы человечества и, когда его представители восстают против ее проявлений вокруг себя (мира), навязывает им жизнь, полную страдания. Наша единственная возможность – уменьшить власть воли внутри себя, выбрав путь отвержения и аскетизма.

Шопенгауэровский пессимизм не соответствовал натуре Ницше, но тот сразу признал его честность и силу. Отныне позитивным идеям Ницше надо было набрать достаточно силы, чтобы выйти за пределы этого пессимизма. Путь вперед пролегал через Шопенгауэра. Но решающим стало представление Шопенгауэра о воле как о ведущей силе. В конечном счете оно трансформировалось в ницшеанскую волю к власти.

В 1867 г. Ницше был на год призван в прусскую армию. Власти были явно одурачены пышными свирепыми усами, которые Ницше выращивал под неубедительным дуэльным шрамом, и назначили его в кавалерию. Это было ошибкой. Ницше был решителен, но физически жалок. Он серьезно пострадал при падении с лошади, но продолжал скакать в лучших прусских традициях. Вернувшись в казармы, рядовой Ницше на месяц попал в госпиталь. За усердие он получил чин младшего капрала и был отправлен домой.

Ницше снова оказался в Лейпцигском университете, где был признан лучшим студентом за сорок лет преподавательской деятельности его профессора. Но сам Ницше разочаровался в филологии и ее «безразличии к истине и насущным проблемам жизни». Он не знал, что делать. В отчаянии он подумывал переключиться на химию или на год уехать в Париж, чтобы отведать «божественный канкан или желтый яд абсента». В один прекрасный день он решил представиться композитору Рихарду Вагнеру, который тайком приехал в город. (За двадцать лет до этого Вагнеру из-за революционной деятельности был запрещен въезд в Саксонию, и запрет оставался в силе, хотя с тех пор политические взгляды композитора сменились с левых на правые.)

Вагнер родился в один год с Карлом Людвигом Ницше и был удивительно похож на него. Ницше испытывал отчаянную – пусть и неосознанную – необходимость в отце. Раньше он не встречался ни со знаменитыми деятелями искусства, ни с теми, чьи идеи так отвечали его собственным. Во время их короткой встречи Ницше узнал, что Вагнер глубоко почитает Шопенгауэра. Вагнер, польщенный вниманием блестящего молодого философа, раскрылся перед ним во всем своем блеске. Он сразу произвел на Ницше глубочайшее впечатление. Великий композитор, в жизни такой же пылкий, как его оперы, потряс Ницше.

Через пару месяцев Ницше предложили место профессора филологии в Базельском университете в Швейцарии. Ему было всего двадцать четыре года, он даже не получил докторской степени. При всем своем недоверии к филологии от такого предложения Ницше отказаться не мог. В апреле 1869 г. он вступил в должность в Базеле и сразу же стал читать дополнительные лекции по философии. Ему хотелось совместить философию и филологию, изучение эстетики и классических авторов, спаяв их в единый инструмент, который позволил бы выявить промахи нашей цивилизации – всего-навсего! Он быстро стал молодой восходящей звездой университета и сошелся с Якобом Буркхардтом, великим историком культуры, который первым выработал историческую концепцию Ренессанса. На факультете он был единственным мыслителем того же масштаба, что и Ницше, и, возможно, единственным человеком, перед которым философ благоговел всю свою жизнь. Пожалуй, Буркхардт мог бы оказать на Ницше уравновешивающее влияние, но этого не позволила его патрицианская сдержанность. Кроме того, отцовское влияние в жизни Ницше уже было, и его никак не назовешь уравновешивающим.

Базель расположен в сотне километров от Трибшена, где Вагнер жил с дочерью Листа Козимой (в то время она еще была замужем за общим другом Листа и Вагнера, дирижером фон Бюловом). Ницше тотчас же стал постоянным воскресным гостем в роскошной вилле Вагнера на берегу Люцернского озера. Но жизнь композитора смахивала на оперу не только в музыкальном, эмоциональном и общественном смысле. Этот человек верил, что можно жить целиком в соответствии со своими фантазиями. Трибшен сам по себе напоминал оперу, и сомнений в том, у кого здесь главная роль, никогда не возникало. Одетый «по-фламандски» (помесь Голландца [4]и Рубенса в маскарадном наряде), в черных шелковых бриджах, шотландском берете и чересчур пышном шелковом шейном платке, Вагнер вышагивал и декламировал среди стен, обитых розовым шелком, херувимов в стиле рококо, собственных бюстов, больших живописных полотен, посвященных ему же, и серебряных кубков в память о постановках его опер. Воздух был напоен благовониями, и только музыке маэстро дозволялось смешиваться с ними. А Козима исполняла все причуды своего спутника и следила, чтобы никто не прихватил с собой домашних ягнят, волкодавов в лентах и декоративных кур, бродивших по саду.