Трейси Киддер - За горами – горы. История врача, который лечит весь мир

Хайатт принялся разбираться. “Ну кто бы сомневался. Перед отъездом в Перу Пол и Джим всякий раз заглядывали в бригемскую аптеку и уходили с полными чемоданами лекарств. Уговаривали разных людей, чтобы их отпускали с добычей”. В общем-то ему даже понравилась эта история. “Такие вот у них стрелы Робин Гуда”.

На самом деле лекарства молодые люди только позаимствовали. Вскоре Том Уайт прислал в Бригем чек на всю сумму с запиской, в которой рекомендовал больнице проявлять больше щедрости по отношению к бедным.

“Прощение получить легче, чем разрешение”, – любил повторять отец Джек. Таково было главное житейское правило Фармера. Как только они с Джимом приняли решение заняться МЛУ-ТБ в Карабайльо, он пришел к Тому Уайту со словами: “Купите лекарства только для десяти больных. Больше не надо, честное слово”. Уже тогда Фармер знал, что это, как он сам говорил, “обманка”. С тех пор он не раз просил у Уайта еще денег. Уайт разделял всеобщую тревогу. Он часто заявлял, что хочет уйти из жизни без гроша в кармане, но, по мере того как росло количество пациентов, начинал опасаться, что Пол и Джим нарушат его расчеты. “Какое-то время мне казалось, что они потратят все мои деньги гораздо раньше, чем я умру”.

Многие опытные руководители проектов по здравоохранению сочли бы затею Фармера и Кима безрассудством – а то и аферой, как впоследствии намекали некоторые. Не имея надежного источника лекарств, вооруженные одной лишь решимостью их добыть, молодые люди полагались на свое обаяние, позволявшее им “одалживаться”. Лабораторные анализы они тоже “заимствовали” в Массачусетсе. Никакие солидные учреждения их не поддерживали, мнение авторитетных экспертов было не на их стороне. Их маленькую организацию обременяли разные проекты, в Гаити, Бостоне и других местах, так что Перу всем создавало дополнительную нагрузку.

Джим наведывался в Карабайльо минимум раз в месяц. Фармеру приходилось туда ездить немного чаще. Он старался особо не жертвовать ради Перу другими делами – ни своими обязанностями в Гаити, ни службой в Бригеме, ни преподаванием в Гарварде, ни публичными выступлениями, коих становилось все больше. Просто добавил Карабайльо в свой график.

Зачастую путешествие длилось всего два дня. Он покидал Канжи на рассвете и ехал на машине в Порт-о-Пренс. Иной раз, когда пикап застревал в пробке, Фармер, бросив машину на попечение помощника-гаитянина, последние полмили до аэропорта пробегал бегом. Садился на утренний самолет до Майами, потом пересаживался на рейс в Лиму и поздно вечером добирался до Карабайльо. На следующий день с раннего утра начинались походы вверх-вниз по пыльным холмам в сопровождении гарвардских студенток либо медсестры из “Сосиос” – Фармер навещал пациентов в их убогих жилищах. Позже, когда отношение местного “туберкулезного начальства” к “Сосиос” немного потеплело, больных стали привозить в Центр отца Джека Руссена, и Фармер принимал их в маленьком помещении, где стоял стол, а пол был залит цементом. Так он успевал обследовать больше народу. Работа кипела до самого отъезда в аэропорт. Потом ночной перелет в Майами, рано утром самолет до Порт-о-Пренса, и во второй половине дня он уже снова в Канжи. Из сорока восьми часов двадцать два уходили только на дорогу, а то и больше, если рейсы задерживались либо отменялись, или грузовичок “Занми Ласанте” ломался в пути, или участок Шоссе № 3 на склоне Морн-Кабри оказывался перегорожен из-за аварии, или речные русла, пересекающие трассу, наполнялись дождями так, что ни проехать, ни пройти.

Произнося памятную речь в Чикаго в феврале 1997 года, Фармер уже чувствовал себя неважно. Когда он вернулся в Бостон, чтобы отработать месяц в Бригеме, ему стало еще хуже. Он вспоминал, как валил все на переутомление. “Все меня предупреждали, что нечто подобное рано или поздно случится”. Пол гордился своим умением быстро ставить диагнозы, но с собственным диагнозом определился не сразу. Он продолжал работать, а симптомы проявлялись все отчетливее. Он проанализировал их: тошнота, рвота, усталость, повышенное потоотделение по ночам. “О господи, – подумал Пол. – У меня МЛУ-ТБ”.

Его жена Диди уехала учиться в Париж, так что в Бостоне Фармер пока ночевал в подвале здания ПВИЗ, который сотрудники называли “пещерой”. Там он и проснулся как-то раз среди ночи, обливаясь потом, с мыслью: “Если у меня и впрямь МЛУ-ТБ, я мог заразить всех своих пациентов”.

Он отправился к приятелю-рентгенологу, стребовал с него клятву молчать, и сделал рентген грудной клетки. Изучил снимок – никаких патологий.