Уильям Тревор: Еще два рыцаря

- Я не случайно задал этот вопрос, профессор,- как ни в чем не бывало продолжал Хеффернан. - Очень сомневаюсь, чтобы Джеймс Джойс когда-нибудь лечился у зубного врача на Норт-Фредерик-стрит. Все дело в том, что опрашиваемая хотела только одного - известности.

Впоследствии Фицпатрик описал мне выражение лица профессора Флакса. "Потухший взгляд,- сказал он,- как будто изнутри свет перекрыли". Старик, нахмурившись, уставился на Хеффернана - он не сразу понял, что тот имеет в виду. Ведь после разговора на кухне миссис Магинн его отношения с этим студентом совершенно переменились, стали дружескими, даже, пожалуй, уважительными.

- Я присутствовал при беседе профессора с этой немолодой женщиной,продолжал Хеффернан,- и у меня возникло впечатление, что она все выдумала. Признаться, я полагал, сэр, что такое же впечатление сложилось и у вас.

- Полно, мистер Хеффернан, эта женщина не способна на ложь.

- На Норт-Фредерик-стрит никогда не практиковал зубной врач по фамилии О'Риордан. Этот факт ничего не стоит проверить, сэр,- отчеканил Хеффернан и сел.

В зале воцарилась гнетущая тишина. Все глаза были устремлены на профессора Флакса, который слабым, срывающимся голосом проговорил:

- Но зачем ей было все это выдумывать, мистер Хеффернан? Такая, как она, вряд ли читала рассказ, она вряд ли знала...

- Должен вас разочаровать, сэр,- перебил его Хеффернан, вновь подымаясь со своего места. - Эта старушенция способна на все ради одной несчастной фунтовой банкноты. Она, видите ли, скряга, сэр. А произошло вот что,- продолжал он уже громче, обращаясь ко всему залу. - Какой-то студент, которого уважаемый профессор завалил на экзамене, решил отыграться и воспользовался подвернувшейся возможностью. Только и всего. Наш друг Джеймс Джойс,- добавил он,- вне всякого сомнения, оценил бы этот розыгрыш по достоинству.

Вперившись в пол, профессор Флакс с тяжким вздохом поднес к губам стакан с водой. По словам Фицпатрика, не составляло большого труда прочитать в этот момент его мысли: "Я дурак и в полной мере доказал это. Доверчивый болван, посмешище". Перед людьми, которые столько для него значили, его выставили проходимцем, да еще без всяких на то оснований. Никогда уже не быть ему полноправным членом Общества друзей Джеймса Джойса. Наутро о происшедшем узнают все его студенты.

По залу пробежал шепоток, люди потянулись к выходу, и Фицпатрику вспомнилась почему-то кухня миссис Магинн: на столе инжирное печенье, чай - и две старые куклы, пляшущие под дудку Хеффернана. Вспомнился Фицпатрику и голос служанки, чья история - уж слишком хорошо он знал своего друга - с самого начала показалась ему сомнительной. Он стал мысленно ругать себя за то, что не увел старика, не сказал ему, что все это неправда. Он поглядел сквозь сгрудившуюся в проходах толпу на одинокую фигурку в твидовом пиджаке цвета овсяной каши и с грустью подумал, что подобное унижение нередко кончается самоубийством. В коридоре, когда Хеффернан предложил ему пойти посидеть в баре на Энн-стрит, он послал его к черту, чего тот никогда ему не простил.

- Не понимаю,- сказал Фицпатрик, когда мы с ним уже много позже вновь пришли посидеть в Колледж-парк,- ну как можно быть таким мелочным? Ведь ничего же особенного старикан ему не сказал. "А вы, я смотрю, все еще у нас?" Подумаешь.

Я что-то ответил, не помню что. Профессор Флакс не покончил с собой; он умер естественной смертью через год после своей злополучной лекции. Хеффернан солгал и тут: профессор не "упек в психушку" жену и двух сестер; в некрологе, помещенном в "Айриш таймс", отмечалось, что он был единственным ребенком и холостяком; некролог, впрочем, получился какой-то куцый: о конфузе, происшедшем с профессором, говорил в свое время весь город, и история эта не забылась по сей день.

В Колледж-парке играли в крикет, мы с Фицпатриком наблюдали за игрой и говорили о профессоре Флаксе. О его ироническом замечании и о том, как замечание это ущемило самолюбие Хеффернана. Говорили о любви, ради которой молоденькая служанка из рассказа Джойса пошла на воровство, и о скаредности, заставившей старуху пойти на обман. Упомянул Фицпатрик и свою непомерную лень - слабость, свойственную всем нам.