Уильям Тревор - Свидание в среднем возрасте

- Мы такие, какими нас сделал Бог, - сказал мистер Майлсон. - Мы не можем бороться со своими недостатками, но можем, по крайней мере, отдавать себе в них отчет. Для других вы можете быть кем угодно. Для меня вы ужасная женщина.

- А не дотронуться ли вам до ужасной женщины? Неужели вас не влечет женское тело? Вы евнух, мистер Майлсон?

- У меня были те женщины, которых я хотел. Я оказываю вам услугу. Мне рассказали о вашем тяжелом положении, и я согласился под влиянием момента. Если бы я знал кто вы такая, я бы отказался.

- Это не делает вас джентльменом.

- В этом нет необходимости. Я достаточно джентльмен и без этого.

- Вы ничтожество, а не джентльмен. В этом вы весь. За все годы своего чиновничьего прозябания вы ни разу не нашли времени просто для жизни. Вы знаете, что я права, и для того, чтобы быть джентльменом: Ах, да, вы ведь из среднего класса. Не родилось еще в среднем классе английского джентльмена.

Она попыталась вспомнить свое лицо; как глубоки морщинки, на сколько лет она выглядит, и обращают ли на нее внимание в толпе. Хватит ли у мужчин проницательности понять, как тяжело ей сейчас, после того, как она решилась разорвать со вторым мужем? Может, пришла пора для третьего? Третья попытка обычно бывает удачной, подумала она. Только кому она достанется, неужели вот такому ничтожному Майлсону?

- Ваша жизнь не лучше моей, - сказал мистер Майлсон. - Вы несчастливы. Вы проиграли, и было бы жестоко над вами смеяться.

Чем дольше они говорили, тем сильнее становилась взаимная неприязнь.

- Когда я была девочкой, двое парней подрались из-за меня на танцах в Шропшире.

Отец устроил на мой день рождения вечеринку. Жаль, что вышли из моды дуэли. Они дрались не на жизнь, а на смерть, и у каждого на груди был локон моих волос.

- Как же вы нелепы, с вашей косметикой и маникюром. Овца, разодетая ягненком, - вот вы кто, миссис Да Транка!

За гардиной окна сквозь темноту начал прорываться рассвет. Первые лучи заглянули в комнату и приветливо улыбнулись постояльцам.

- Вам надо написать мемуары, мистер Майлсон. Специально, чтобы посмотреть, что изменилось за вашу жизнь, и увидеть, что ничего! Вы похожи на столик в прихожей.

Или на вешалку в гардеробе. Кто будет плакать на вашей могиле, мистер Майлсон?

Он чувствовал на себе ее взгляд, а ядовитые слова с рассчитанной точностью попадали прямо в сердце. Он повернулся и протянул к ней руки, схватил за плечи.

Ему хотелось сжать ей шею, почувствовать, как напрягаются под пальцами мышцы, вытрясти из нее душу. Но она, приняв этот жест за попытку объятий, оттолкнула его и громко рассмеялась. Отгадав эти мысли, он оставил ее в покое.

Поезд двигался медленно. Станции проплывали мимо, одинаковые и невзрачные. Она остановила на нем взгляд, глаза были колючими, холодными и властными.

Она выиграла это сражение, хотя формально победа осталась за ним. Мистер Майлсон выскочил из постели задолго до того, как им должны были принести завтрак. Потом послал служащего в номер за вещами и покинул отель, сообщив клерку, что по счету заплатит леди. Что она в положенное время и сделала, затем догнала его в поезде и специально, чтобы досадить, села напротив в пустом купе.

- Что ж, - сказала миссис Да Транка, - вы забили этот гвоздь. Вы сделали все гадости, которые могли. Вы поставили ужасную женщину на место. Можно ли ожидать, - добавила она, - чего-либо иного от представителя английского среднего класса?

Мистер Майлсон опрометчиво оставил в отеле газеты и журналы. Теперь он вынужден был сидеть напротив нее с открытым лицом и притворяться, что обозревает уплывающие пейзажи. Несмотря ни на что, он все же чувствовал легкие уколы совести. Когда он вернется домой, нужно будет достать пылесос и заняться уборкой: физическая работа его успокоит. Перед ланчем кружка пива в пабе; ланч в ресторане "АВС"; потом можно сходить в кино. Сегодня суббота: приблизительно так он и проводит все субботы. В кино он, наверное, заснет - все-таки не спал ночью.

Люди будут толкать его в бок, чтобы он не мешал им своим храпом; так уже случалось не раз и было не слишком приятно.

- Чтобы дать вам жизнь, - сказала она, - вашей матери пришлось вытерпеть несколько часов очень сильной боли. Вы когда-нибудь думали об этом, мистер Майлсон? Вы думали о том, как эта бедная женщина кричала, сжимала руки и вцеплялась в простыни? Ради чего, мистер Майлсон? Ответьте мне, ради чего?

Он мог бы выйти из купе и пересесть в другое, где были люди. Но это означало бы доставить миссис Да Транка слишком много удовольствия. Она будет громко смеяться ему в спину, может даже двинется следом, специально, чтобы опозорить перед людьми.