Дж Данливи - Самый сумрачный сезон Сэмюэла С

- Я хочу заниматься с тобой неприличными вещами.

В ответ - только взгляд. Враждебность и никакой надежды. Они в молчании вышли на тихую средневековую площадь Хайлигенкрейцерхоф. Она остановилась у садовой ограды на Прелатентракт и залепила в него из обоих стволов.

- Мы не так глупы, как вам кажется. Может, вы и опытнее, но я тоже не вчера родилась. Мы приехали в Европу, чтобы расширить свои познания в человековедении. Ну и конечно, чтобы кого-нибудь подцепить. Я знаю, что не такая уж красивая, поэтому мне и приходится иметь дело с чудаками вроде вас. Вы мне в отцы годитесь. Или в дядья - как раз дядин друг и говорил мне о вас. Но я не настолько слепа, чтобы не заметить, что вы все-таки мужчина. Знаете, вы ошиблись насчет меня. Я - не динамистка. А вот вы - беспросветный сноб. То вы всех презираете, то кому-нибудь зад лижете. Сами знаете, кто вы. Ничтожество.

Следующие несколько секунд Сэмюэл С., задрав голову, взирал на закрытые ставнями окна и крону дерева, чувствуя на лице слабое тепло солнечных лучей. Впервые за пять лет ему в голову пришло следующее. Австрийцы отмечены печатью духовности. А вот он - животное, которое пока еще не значится в зоологических справочниках.

Четвертый день преподнес аромат липы в полном цвету и вязкий гравий в парке. Хозяйка предложила исполнить увертюру. А опера могла бы быть в постели. Сэмюэл С. переспросил, неужели это правда, Агнесса, неужели это действительно правда. Так-так, то есть вы имеете в виду, что мы сбросим всю одежду, вы будете тискать меня, а я - вас и наши тела переплетутся. Лицо Агнессы сморщилось: герру С. не следует так кричать - их ведь могут услышать.

- А что здесь такого. Пусть хоть весь мир узнает. Итак, начинаю петь арию.

И вот сегодня, в день женского изобилия, Сэмюэл С. лениво выбрался из дома с письмом в руках и вскочил в трамвай. Насвистывал - ко всему прочему пришел очередной чек из Амстердама. Щелкнул каблуками, явившись на место свидания. Они взобрались на левый склон Каленберга полюбоваться панорамой Вены. Он поправлял некоторые погрешности в ее речи, она перебила его:

- Я знаю, о чем вы сейчас думаете. Вы думаете, что я - дура.

- Я этого не говорил.

- Зато вы с таким видом отвернулись, будто вам все про меня стало ясно. Между прочим, я перечитала всю классику. И считаю все эти книжки барахлом.

- Продолжайте, пожалуйста.

- А еще я прослушала курс по теории человеческих отношений. И на этот счет могу вам сказать кое-что новенькое. Все это тоже дерьмо. Только я не стала бы глумиться над этим, как вы. И все эти знаменитые французские соборы, которые вы считаете такими замечательными, полная дрянь. Я лучше полюбуюсь обычной бензоколонкой и получу от этого больший кайф, чем от ваших паршивых витражей.

- Продолжайте, пожалуйста.

- Да хватит корчить из себя умника с этим своим дурацким "продолжайте, пожалуйста".

- Но я серьезно. Во французских соборах ведь заключена истинная красота. Или вы просто дразните меня.

- Очень мне надо вас дразнить.

- Хорошо, тогда я делаю официальное заявление. На самом деле вы обычная стопроцентная американочка, которой не терпится поскорей стать взрослой и не такой, как мама с папой. Но годы вас научат - в жизни все получится не так, как вы ожидаете.

- Знаем мы эту отеческую мудрость. Но вы-то сами так и не распростились со студенческой общагой, правда. На что вы живете. На подачки. Вы и не скрываете этого. Таскаетесь по библиотекам - проводите колоссальные исследования. Вы из тех, кому уютно и спокойно только в цитаделях образования. Ну и почему же вы не возвращаетесь домой, в Штаты. Сами знаете почему. Потому что вы не выдержите конкуренции. Вас выставят за дверь с такой скоростью, приятель, что вы и пикнуть не успеете.

Сэмюэл С. не смог сдержать слезы - они, как валуны, покатились из обоих глаз. И даже поднять руку, чтобы утереть их рукавом. Ее голос был где-то далеко - таким кажется едва различимый приглушенный рокот прибоя, когда лежишь на берегу: ветер стих и море совсем рядом. Как ее губы, ласково шепчущие:

- Ой, простите меня. Надо же, я не хотела вас обидеть. Я просто пошутила.

Веснушчатый нос Абигайль. Маленькие карие глаза. Большой рот, открывающийся во всей своей зубастой красе. Когда она вставала, хотелось рассмотреть и все остальное. Сейчас она сидела. А Сэмюэл С. стоял.

- Вы победили.

- Да бросьте вы.

- Да, ваша взяла. Я сам напросился. Что ж, я пойду.

- Не уходите.

Сэмюэл С. рывком нахлобучил кепку. Махнул официанту - тот, покачивая гигантским черным брюхом, поспешил смахнуть в черный бумажник купюру, брошенную Сэмюэлом С. на стол со словами "сдачи не надо". Официант грозовая туча - скупо улыбнулся и, поклонившись, удалился. Сэм С. медленно стянул свитер со спинки стула и взглянул на Абигайль.