Джон Голсуори - Конец главы

- Я лично? Никак. Я с ним не знаком и от суждений воздержусь.

- Я познакомлю вас, если вы ничего не имеете против.

Эдриен кивнул, и Динни прибавила:

- Можете сказать мне самое худшее. Что подумают и предпримут все остальные, кто его не знает?

- А как ты сама отреагировала, Динни?

- Я его знала.

- Всего неделю.

- И десять лет.

- Только не уверяй меня, что беглый взгляд и несколько слов, сказанных на свадьбе...

- Горчичное зерно, милый дядя! Кроме того, я прочла его поэму и по ней угадала, что он пережил. Он - неверующий. То, что с ним произошло, показалось ему просто чудовищной шуткой.

- Да, да, я читал его стихи. Скептицизм и культ красоты. Такой тип людей расцветает в результате долгих усилий нации, когда индивидуальность окончательно обесценена и государство отняло у нее все, что могло. Вот тут "я" и вылезает на первый план, посылая к черту И государство и моральные нормы. Я понимаю это, но... Ты ведь не бывала за границей, Динни?

- Нет, бывала. Правда, только в Италии, Париже и Пиренеях.

- Они в счет не идут. Ты никогда не бывала там, где Англии необходимо сохранять определенный престиж. В таких странах все англичане отвечают за одного и один за всех.

- Вряд ли он думал об этом в тот момент, дядя.

Эдриен взглянул на племянницу и покачал головой.

- Да, да, не думал, - настаивала Динни. - И слава богу, что не думал, иначе я никогда не увидела бы его. Разве человек обязан жертвовать собой во имя ложных ценностей?

- Не в том суть, дорогая. На Востоке, где религия до сих пор - все, переход в другую веру приобретает огромное значение. Ничто не роняет англичанина в глазах жителей Востока больше, чем отречение под пистолетом. Вот как стоял перед ним вопрос: "Настолько ли мне важно, какое мнение сложится о моей стране и моем народе, чтобы я предпочел скорее умереть, чем унизить их?"

Динни помолчала, затем возразила:

- Я совершенно уверена, что Уилфрид предпочел бы смерть унижению своей страны, если бы речь шла о чем-нибудь другом. Но он просто не мог допустить, чтобы восточное представление об англичанах зависело от того, христианин он или нет.

- Это особая статья. Он ведь не только отрекся от христианства. Он принял ислам, сменив один набор суеверий на другой.

- Неужели вы не понимаете, дядя, что вся эта история казалась ему чудовищной шуткой?

- Нет, дорогая, не понимаю.

Динни откинулась в кресле, и Эдриен нашел, что вид у нее совершенно измученный.

- Ну, если уж вы не понимаете, никто не поймет. Я хочу сказать - никто из нашего круга.

У Эдриена защемило под ложечкой.

- Динни, у тебя за плечами двухнедельное увлечение, а впереди - вся жизнь. Ты сказала, что он готов отказаться от тебя. Уважаю его за это. Не лучше ли порвать - если уж не ради себя самой, так хоть ради него?

Динни улыбнулась:

- Дядя, вы ведь прославились тем, что бросаете друзей в беде. И вы так мало знаете о любви! Ждали каких-нибудь восемнадцать лет? Вам не смешно себя слушать?

- Смешно, - согласился Эдриен. - Не стану отрицать, слово "дядя" переубедило меня. И если бы я твердо знал, что Дезерт будет так же верен тебе, как ты ему, я сказал бы: "Идите своей дорогой, и да поможет вам бог не упасть под крестной ношей".

- Тогда вы просто обязаны познакомиться с ним.

- Да. Но помни: я видел людей, которые были влюблены так безоглядно, что разводились через год после брака. Я знал человека, настолько упоенного своим медовым месяцем, что еще через два дня он завел любовницу.

- Наше поколение не отличается такой пылкостью, - возразила Динни. Я столько раз видела в кино такие поцелуи, что во мне давно возобладало духовное начало.

- Кто в курсе дела?

- Майкл и дядя Лоренс, может быть, тетя Эм. Не знаю, стоит ли рассказывать в Кондафорде.

- Разреши мне посоветоваться с Хилери. Он взглянет на вещи свежим глазом и уж, конечно, не с ортодоксальной точки зрения.

- Разумеется, я не возражаю против дяди Хилери.

Динни встала:

- Значит, я могу привести к вам Уилфрида? Эдриен кивнул; затем проводил племянницу, снова подошел к карте Монголии, и безлюдная Гоби показалась ему цветущим розовым садом в сравнении с той пустыней, по которой брела его любимая племянница.

XII

Динни осталась обедать на Маунт-стрит, чтобы повидаться с дядей Лоренсом.

Она ждала его а кабинете и, когда он вошел, сразу же спросила:

- Дядя Лоренс, тетя Эм знает то, что известно вам и Майклу?

- Да, Динни. Как ты догадалась?

- Она была что-то уж очень сдержанна. Я все рассказала дяде Эдриену. Он, кажется, тоже находит, что Уилфрид уронил престиж Англии на Востоке. Что это вообще за престиж? Я думала, что нас всюду считают просто нацией удачливых лицемеров. А в Индии, кроме того, - высокомерными хвастунами.