Джон Голсуори - Сага о Форсайдах

- Как это они еще не обратили внимания на трущобы, - сказал Майкл, от них и блохи.

Сомс опять сделал большие глаза. Теперь его зять, как видно, помешался на трущобах! Очень беспокойно, когда в нем начинает проявляться общественный дух. Может быть, он сам бывает в этих местах и принес на себе блоху или еще какую-нибудь заразу.

- За доктором послали?

- Да, ждем с минуты на минуту.

- Толковый, или шарлатан, как все?

- Тот же, которого мы приглашали к Флер.

- О! А! Помню - слишком много мнит о себе, но не глуп. Уж эти доктора!

В изящной комнате воцарилось молчание: они ждали звонка; и Сомс размышлял. Рассказать Майклу о том, что сегодня случилось? Он открыл было рот, но из него не вылетело ни звука. Уж сколько раз Майкл поражал его своими взглядами. И он все смотрел на зятя, а тот глядел в окно. Занятное у него лицо, некрасивое, но приятное, эти острые уши, и брови, разбегающиеся вверх, - не думает вечно о себе, как все красивые молодые люди. Красивые мужчины всегда эгоисты - верно, избалованы. Хотел бы он знать, о чем задумался этот молодой человек!

- Вот он! - сказал Майкл, вскакивая с места.

Сомс опять остался один. На сколько времени, он не знал, - он был утомлен и вздремнул, несмотря на тревогу. Звук открывающейся двери разбудил его, и он успел принять озабоченный вид прежде, чем Флер заговорила.

- Почти наверно корь.

- О, - протянул Сомс. - Как насчет ухода?

- Няня и я, конечно.

- Значит, тебе нельзя будет выходить? "А ты разве не рад этому?" словно сказало ее лицо. Как она читает у него в мыслях! Видит бог, он не рад ничему, что огорчает ее, а между тем...

- Бедный малыш, - сказал он уклончиво. - Нужно вызвать твою мать. Постараюсь найти что-нибудь, чтобы развлечь его.

- Не стоит, папа, у него слишком сильный жар, у бедняжки. Обед подан, я буду обедать наверху. Сомс встал и подошел к ней.

- Ты не тревожься, - сказал он. - У всех детей... Флер подняла руку.

- Не подходи близко, папа. Нет, я не тревожусь.

- Поцелуй его от меня, - сказал Сомс. - Впрочем, ему все равно. Флер взглянула на него. Губы ее чуть-чуть улыбнулись. Веки мигнули два раза. Потом она повернулась и вышла, и Сомс подумал: "Она - вот бедняжка! Я ничем не могу помочь!" О ней, а не о внуке были все его мысли.

IV

В "ЛУГАХ"

В "Лугах" св. Августина когда-то, без сомнения, росли цветы, и по воскресеньям туда приезжали горожане погулять и нарвать душистый букет. Теперь же, если там еще и можно было увидеть цветы, то разве только в алтаре церкви преподобного Хилери или у миссис Хилери на обеденном столе. Остальная часть многочисленного населения знала об этих редкостных творениях природы только понаслышке, да изредка, завидев их в корзинах, восклицала: "Эх, хороши цветочки!" В день Аскотских скачек, когда Майкл, верный своему обещанию, явился навестить дядю, его спешно повели смотреть, как двадцать маленьких "августинцев" отправляют в открытом грузовике провести две недели среди цветов в и" естественном состоянии. В толпе ребят стояла его тетя Мэй - женщина высокого роста, стриженая, с рыжеватыми седеющими волосами и с тем слегка восторженным выражением, с которым обычно слушают музыку. Улыбка у нее была очень добрая, и все любили ее за эту улыбку и за манеру удивленно вздергивать тонкие брови, словно недоумевая: "Ну что же дальше?" В самом начале века Хилери нашел ее в доме приходского священника в Хэнтингдоншире, и двадцати лет она вышла за него замуж. С тех пор она не знала свободного часа. Два ее сына и дочь уже поступили в школу, так что во время учебного года семью ее составляли всего только несколько сот августинцев. Хилери случалось говорить: "Не налюбуюсь на Мэй. Теперь, когда она остриглась, у нее оказалось столько свободного времени, что мы думаем заняться разведением морских свинок. Если бы она еще позволила мне не бриться, мы бы действительно успели кое-что сделать". Увидев Майкла, она улыбнулась ему и вздернула брови.

- Молодое поколение Лондона, - вполголоса сообщила она, - отбывает в Ледерхед. Правда, милые? Майкла и в самом деле удивил здоровый и опрятный вид двадцати юных августинцев. Судя по улицам, с которых их собрали, и по матерям, которые пришли их проводить, семьи, очевидно, приложили немало усилий, чтобы снарядить их в дорогу. Он стоял и приветливо улыбался, пока ребят выводили на раскаленный тротуар под восхищенными взорами матерей и сестер. Ими набили грузовик, открытый только сзади, и четыре молодые воспитательницы втиснулись в него следом за ними.