Редьярд Киплинг - Ким

Он ушел в сумрачную мглу лавки и, мягко потирая руки, сел за стол. Тихое глухое всхлипывание послышалось из-за кипы ковров. Это плакал мальчик-индус, послушно стоявший лицом к стене; худенькие его плечи вздрагивали от обиды.

-- А! Он ревнует; так ревнует! Пожалуй, он опять попытается отравить мой завтрак и вторично заставит меня стряпать.

--К а б х и... кабхи нахин (Никогда... никогда!),-послышался прерывающийся ответ.

--А другого мальчика он убьет?

-- Кабхи... кабхи нахин!

-- А как вы думаете, что он сделает?-- внезапно обратился Ларган к Киму.

-- О-а! Не знаю. Отпустите его. пожалуй. Почему он хотел отравить вас?

-- Потому что он любит меня. Вообразите, что вы кого-нибудь любите, а потом явится кто-то другой, и человеку, которого вы любите, он понравится больше, чем вы; как бы вы тогда поступили?

Ким задумался. Ларган медленно повторил фразу на местном языке.

-- Я не отравил бы этого человека,-- задумчиво проговорил Ким,-- но я избил бы того мальчика, если бы тот мальчик любил человека, которого люблю я. Но сначала я спросил бы у мальчика, правда ли это.

-- А! Он думает, что меня все любят.

-- Тогда он, по-моему, дурак.

-- Слышишь?-- обратился Ларган-сахиб к дрожавшим плечам.-Сын сахиба считает тебя дураком. Выходи, и когда в следующий раз твое сердце встревожится, не возись так открыто с белым мышьяком. Надо думать, что демон Дасим был сегодня владыкой нашей скатерти! Я мог бы заболеть, дитя, и тогда чужой человек пришел бы хранить драгоценности. Иди сюда!

Мальчик с припухшими от обильных слез глазами вылез из-за тюка и страстно бросился к ногам Ларгана-сахиба, так горячо предаваясь раскаянию, что это произвело впечатление даже на Кима.

-- Я буду смотреть в чернильные лужи... Я преданно буду сторожить драгоценности! О, отец мой и мать моя, отошли его прочь!-- Он указал на Кима, лягнув его голой пяткой.

-- Не сейчас... не сейчас. Скоро он уйдет. Но теперь он в школе, в новой Мадрасе... а ты будешь его учителем. Поиграй с ним в Игру Драгоценностей. Я буду судьей.

Мальчик сейчас же осушил слезы и кинулся в глубину лавки, откуда вернулс с медным подносом.

-- Дай мне!-- сказал он Ларгану-сахибу.-- Положи их своей рукой, не то он скажет, что я видел их раньше.

-- Потише... потише...-- ответил Ларган и, вынув из ящика стола полгорсти звякающих камешков, бросил их на поднос.

-- Ну,-- сказал мальчик, размахивая старой газетой,-смотри на них сколько хочешь, незнакомец. Считай, а если нужно, так и пощупай. С меня хватит и одного взгляда,-- он гордо повернулся спиной. -- Но в чем состоит игра?

-- Когда ты пересчитаешь их, пощупаешь и убедишься в том, что запомнил все, я накрою их этой бумагой, а ты должен будешь описать их Ларгану-сахибу. Свое описание я сделаю письменно.

-- О-а!--В груди Кима пробудился инстинкт соревнования. Он нагнулся над подносом. На нем было только пятнадцать камней.-Это легко,-- промолвил он через минуту.

Мальчик закрыл бумагой мерцающие драгоценные камни и начал чтото царапать в туземной счетной книге.

-- Под бумагой пять синих камней... один большой, один поменьше и три маленьких,-- торопливо говорил Ким.-- Четыре зеленых камня, один с дырочкой; один желтый камень, прозрачный, и один похожий на трубочный чубук. Два красных камня и... и... я насчитал пятнадцать, но два позабыл. Нет! Подождите. Один был из слоновой кости, маленький и коричневатый; и... и... сейчас...

-- Раз... два...-- Ларган-сахиб сосчитал до десяти. Ким покачал головой.

-- Слушай теперь, что я разглядел!-- воскликнул мальчик, трясясь от смеха.-- Во-первых, там два сапфира с изъяном, один в две р атии один в четыре, насколько я могу судить. Сапфир в две рати обколот с краю. Одна туркестанская бирюза, простая, с черными жилками, и две с надписями -- на одной имя бога золотом, а другая треснула поперек, потому что она вынута из старого перстня и надпись на ней я прочесть не могу. Значит, всего у нас пять синих камней. Четыре поврежденных изумруда, причем один просверлен в двух местах, а один слегка покрыт резьбой...

-- Их вес?-- бесстрастно спросил Ларган-сахиб.

-- Три, пять, пять и четыре рати, насколько я могу судить. Кусок старого зеленоватого янтаря для трубок и граненый топаз из Европы. Бирманский рубин в две рати без порока и бледный рубин с пороком в две рати. Кусок слоновой кости, выточенный в виде крысы, сосущей яйцо, китайской работы и, наконец... а-ха! хрустальный шарик величиной с боб, прикрепленный к золотому листику.

Он кончил и захлопал в ладоши.

-- Он -- твой учитель,-- промолвил Ларган-сахиб с улыбкой.