Редьярд Киплинг - Ким

-- Я очень беден. Отец мой умер, мать умерла. О милостивцы, если я здесь останусь, кто будет ухаживать за этим стариком?

-- Что... что это такое?-- повторял лама.-- Он должен ехать в Бенарес. Он должен ехать со мною вместе. Он мой чела. Если нужно уплатить деньги...

-- О, замолчи!-- прошептал Ким.-- Разве мы раджи, чтобы швыряться добрым серебром, когда люди вокруг так добры.

Амритсарская девица вышла, захватив свои свертки, и Ким устремил на нее внимательный взор. Он знал, что подобные женщины обычно щедры.

-- Билет, маленький билетик до Амбалы, о Разбивающая Сердца!-- Она рассмеялась.-- Неужели и ты не милосердна? -Святой человек пришел с Севера?

-- Он пришел издалека, с самого далекого Севера, с Гор,-воскликнул Ким.

-- Теперь на Севере снег лежит в горах между соснами. Мать моя была родом из Кулу. Возьми себе билет. Попроси его благословить меня.

-- Десять тысяч благословений,-- завизжал Ким.-- О святой человек! Женщина подала нам милостыню, женщина с золотым сердцем, так что я смогу ехать вместе с тобой. Побегу за билетом. Девица взглянула на ламу, который машинально вышел на платформу вслед за Кимом. Он наклонил голову, чтобы не смотреть на нее, и забормотал что-то потибетски, когда она уходила с толпой.

-- Легко добывают, легко и тратят,-- ядовито проговорила жена земледельца.

-- Она приобрела заслугу,-- возразил лама.-- Наверное, это была монахиня.

-- В одном Амритсаре тысяч десять таких монахинь. Иди обратно, старик, не то поезд уйдет без тебя,-- прокричал ростовщик.

-- Хватило не только на билет, но и на чуточку пищи,-сообщил Ким, прыгая на свое место.-- Теперь ешь, святой человек. Гляди! День наступает.

Золотые, розовые, шафранные, алые курились утренние туманы над плоскими зелеными равнинами. Весь богатый Пенджаб открывался в блеске яркого солнца. Лама слегка отклонялся назад при виде мелькающих телеграфных столбов.

-- Велика скорость этого поезда,-- сказал ростовщик с покровительственной усмешкой.-- Мы отъехали от Лахора дальше, чем ты успел бы пройти за два дня. Вечером приедем в Амбалу.

-- Но оттуда еще далеко до Бенареса,-- устало молвил лама, жуя предложенные Кимом лепешки. Все пассажиры развязали свои узлы и принялись за утреннюю еду. Потом ростовщик, земледелец и солдат набили себе трубки и наполнили вагон удушливым, крепким дымом; они сплевывали и кашляли с наслаждением. Сикх и жена земледельца жевали пан, лама нюхал табак и перебирал четки, а Ким, скрестив ноги, улыбался, радуясь приятному ощущению в полном желудке.

-- Какие у вас в Бенаресе реки?-- неожиданно спросил лама, обращаясь ко всему вагону вообще.

-- У нас есть Ганга,-- ответил ростовщик, когда тихое хихиканье умолкло. -- А еще какие? -- Какие же еще, кроме Ганги?

-- Нет, я имел в виду некую Реку Исцеления.

-- Это и есть Ганга. Кто искупается в ней, очистится и пойдет к богам. Я трижды совершал паломничество на Гангу,-- он гордо оглянулся кругом.

-- Ты в этом нуждался,-- сухо сказал молодой сипай, и смех путешественников обратился на ростовщика.

-- Очиститься... чтобы вернуться к богам,-- пробормотал лама,-- и вновь вращаться в круговороте жизни, будучи по-прежнему привязанным к Колесу!-- Он с раздражением покачал головой.-- Но, может быть, здесь ошибка. Кто же вначале сотворил Гангу?

-- Боги. Какую из известных нам вер исповедуешь ты?-спросил ростовщик, сбитый с толку.

-- Я следую Закону, Всесовершенному Закону. Так, значит, боги сотворили Гангу? Что это были за боги?

Весь вагон в изумлении смотрел на него. Никто не понимал, как это можно не знать о Ганге.

-- Какому... какому богу ты поклоняешься?-- спросил, наконец, ростовщик.

-- Слушайте!-- произнес лама, перекладывая четки из одной руки в другую.-- Слушайте, ибо я буду говорить о нем! О народ Хинда, слушай!

Он начал рассказывать историю владыки Будды на языке урду, но, увлеченный своими мыслями, перешел на тибетский и стал приводить монотонные тексты из одной китайской книги о жизни Будды. Мягкие, веротерпимые люди благоговейно смотрели на него. Вся Индия кишит святыми, бормочущими проповеди на незнакомых языках; фанатиками, потрясенными и снедаемыми огнем религиозного рвения; мечтателями, болтунами и ясновидцами. Так было от начала времен и так будет до конца.

-- Хм!-- произнес солдат из полка лудхиянских сикхов.-- В ПирзанКотале рядом с нами стоял мусульманский полк и в нем служил какойто ихний жрец,-- помнится, он был наиком,-- так вот, когда на него накатывало, он пророчествовал. Но бог хранит всех безумных. Начальство многое спускало этому человеку.