Джузеппе Куликкья - Всё равно тебе водить

Свистел.

Старушки, ждавшие автобуса, опасливо на меня косились. Наконец, он подъезжал.

Переполненный. На каждой остановке божьи одуванчики всё прибывали и прибывали.

Когда мы проезжали мимо рынка, нас накрывала орда домохозяек, груженных сумками, пакетами, детьми. Валы пота накатывали один за другим. Фрукты и овощи второй свежести их дополняли. Я приезжал в СОБАК, почти теряя сознание - обезумевший, посиневший. Ни с кем не здороваясь, несся в туалет, чувствуя себя, как при месячных. Лишь там, наконец, разрешался. Плюх. Плюх. Плюх. Плюх. Пока дерьмо падало, я возносился в небеса.

5

В какой-то момент, не помню точно когда, в газетах заговорили о "Пантере"(25). Я не мог поверить, что кто-то действительно способен захватить университет - хотя бы ради того, чтобы потребовать нормальной работы библиотеки. В учебных заведениях никогда ничего толком не работает, но я ни разу не слышал, чтобы кто-то выражал претензии по этому поводу даже уборщице. Ленинистские комитеты вывешивали время от времени в вестибюле дацзыбао, самое большее - с жалобами на рост платы за обучение. "Единство и Либерализм" в ответ вывешивало своё - разумеется, с полной поддержкой Министерства образования. Тогда ленинцы отвечали новым, ещё большим, со множеством цитат из "Капитала". Ход был опять за "Единством и Либерализмом": их воззвание начиналось с фразы, позаимствованной из брошюрок преподобного Джуссани или кардинала Ратцингера. Так себе и шло понемногу, а толпа студентов проходила мимо с лекций и на лекции, и остановиться почитать ни у кого времени не было. Сам я не ходил на занятия с начала моей гражданской службы. Если судить по газетам, начиналось что-то вроде нового шестьдесят восьмого года - к счастью, не так замешанного на разных опасных идеологиях... Я представлял их себе, авторов этих статей, почти сплошь - бывших участников молодежных бунтов, ныне ставших нормальными работниками, крепкими профессионалами, с их повседневной гонкой за виллой на море, престижной машиной, эксклюзивными турами... Если двадцать лет спустя результаты окажутся такими же - лучше бы это не был новый шестьдесят восьмой год.

6

Раз университет захвачен, то он должен быть захвачен круглые сутки, и однажды после работы я решил туда сходить. Я хотел своими глазами посмотреть на этот новый 68-й. Едва повернув на виа По, я встретил Кастрахана. Я не сразу его узнал. Он отрастил бороду и волосы. Вместо вельветового пиджака носил кожаную куртку. Вокруг шеи у него была обмотана куфия.

- Привет, Вальтер, - сказал он мне, - так ты тоже из наших?

- Нет, я первый раз иду, просто взглянуть. Я прохожу гражданскую службу, мне не до университета...

- А я - всё время с "Пантерой".

Он поправил на шее свой платок палестинского партизана.

- Ты на какие-нибудь лекции сейчас ходишь?

- Ты что, шутишь? Нет никаких лекций. Мы всё блокировали.

Вид у него был очень революционный.

- Я сейчас домой, только перекусить, - добавил он. - Мне удобно, я здесь рядом живу.

- Да, а где?

- На виа Рома, отсюда два шага.

Неплохо для революционера. Мы попрощались. Он сказал пять фраз, не приведя ни одной цитаты из Аббаньяно. Работал больше на спецэффектах.

Я подошел к университету. Главный вход, освещенный неоном, казался пустым.

Несколько человек кучковались у запасного выхода. Стояли, беседовали. Я приблизился. Они замолчали. Я хотел войти, но чьи-то пальцы схватили меня за рукав.

- Нам не нужны бритоголовые, - сказал владелец пальцев.

У всех были бороды, длинные волосы и куфии на шее. Я резко выдернул руку.

- Да неужели?

- Мы не хотим, чтобы здесь были нацисты, - внес ясность другой.

- И не допустим провокаций, - уточнил третий.

- Я тоже, - сказал я.

Я попробовал войти. Самый здоровенный преградил мне дорогу.

- Тебе что здесь надо?

- Твою сестру. А вам что?

- Мы из службы охраны порядка. Никто не может войти без нашего разрешения.

- А вы разве не боретесь за общедоступный университет?

Они переглянулись.

- Я записан на философский факультет. Бритый я или нет, у меня такое же право войти, как и у вас.

Винни-Пух отодвинулся. Я переступил порог. Поднялся по лестнице. Стены были сплошь покрыты граффити. Откуда, интересно, у них деньги на краску? А об озоновой дыре они, интересно, думают? Все, кого я встречал, выглядели совсем по-другому, чем я, были другой масти, и смотрели на меня, как на пришельца с другой планеты. Кто-то спросил, нет ли у меня травы. Надписи гласили:

ДОРОГУ ПАНТЕРЕ ИЛИ ЗА ВСЕ БУДЕТЕ ПЛАТИТЬ. "Ага, - подумал я, - они будут платить.