Джон Мильтон - Потерянный рай

Им - счастья полнота, мне - вечный Ад, Где ни любви, ни радости, одно Желанье жгучее,- из ваших мук Не самое последнее,- томит Без утоленья. Должен я, однако, Не позабыть подслушанное мной. Им, кажется, не все принадлежит В Раю. Здесь роковое где-то есть Познанья Древо; от него вкушать Нельзя. Познанье им запрещено? Нелепый, подозрительный запрет! Зачем ревниво запретил Господь Познанье людям? Разве может быть Познанье преступленьем или смерть В себе таить? Неужто жизнь людей Зависит от неведенья? Ужель Неведенье - единственный залог Покорности и веры и на нем Блаженство их основано? Какой Отличный способ им наверняка Погибель уготовать! Разожгу В них жажду знанья. Научу презреть Завистливый закон, который Бог Предначертал для униженья тех, Кого познанье бы могло сравнять С богами. К чести этой устремясь, Вкусив, они умрут. Иной исход Возможен разве? Надо лишь сперва Повсюду исходить весь Райский сад, Заглядывая в каждый уголок. Авось какой-нибудь Небесный Дух В тени прохладной или у ручья Случайно попадется, и тогда Я постараюсь кое-что еще Разведать у него. А ты живи До времени, блаженная чета, И кратким счастьем пользуйся, пока Я не вернусь; последует затем Твоих страданий долгая пора!"

Так, с наглостью помыслив, отошел Он горделиво и пустился в путь; Ловча и соблюдая осторожность, Леса, поля, долины и холмы Украдкой исшагал. Уже к черте, Где небосвод на море и земле Покоится, неспешно Солнце вниз Катилось, и пологие лучи Его закатные струили свет Вечеровой на Райские Врата Восточные - утесистый хребет Из алавастра; он издалека Приметен был, вздымаясь к облакам На гребень лишь одна тропа вела Петлистая; со всех других сторон Нависшие, зазубренные скалы К вершине алавастровой горы Дорогу преграждали. Там сидел Среди столпов скалистых Гавриил, Начальник стражи Ангельской, и ждал Прихода ночи. Юные бойцы Пред старшим героические игры Затеяли, оружие сложив Небесное: шеломы, и щиты И дротики, блиставшие во мгле Алмазами и золотом. Но вдруг Сам Уриил на солнечном луче Примчался к ним. Так падает звезда, Осенней ночью небо прочертив, Сквозь воздух, полный огненных паров, И мореходам указует румб, Откуда угрожает ураган. Архангел, торопясь, проговорил: "- О, Гавриил! Блаженный этот край Ты неусыпно должен охранять, По жребию,- от всяческого зла. Но в сфере, мне подвластной, некий Дух Явился нынче полднем и заверил, Что жаждет он создания Творца Новейшие увидеть,- предо всем, Последний образ Божий - Человека. Я указал дорогу, но следил За ним. Когда он завершил полет На севере Эдема, на горе, Подметить я успел, что Небу чужд Его страстями омраченный взор. Я из виду его не упускал, Но скрылся он в тени. Меня страшит: Не из орды ли он бунтовщиков Низвергнутых, покинувший Геенну, Чтоб смуту здесь посеять? Разыщи Во что бы то ни стало чужака!" Крылатый воин молвил: "- Не дивлюсь Нимало, Уриил, что в силах ты,Пресветлый сферы Солнца властелин,Непогрешимым зреньем проницать Безмерное пространство вширь и вглубь. Но бдительная стража этих врат Сюда не даст прохода никому, Впуская лишь насельников Небес, Ей хорошо известных. До сих пор Не появлялся ни один из них С полудня. Если ж Дух иной проник С дурными целями, преодолев Земные огражденья,- знаешь сам, Что бестелесных трудно удержать При помощи вещественных препон. А если тот, о ком ты говоришь, Здесь прячется,- его разоблачу К рассвету, под личиною любой!"

Он так заверил. Тотчас Уриил Вернулся вновь на пост, и тот же луч Сверкающий, полого наклонясь, Отнес его на Солнце, что теперь За острова Азорские зашло,Поскольку Солнце с дивной быстротой Неслыханной дневной свершило круг, Иль менее проворная Земля, Спеша путем кратчайшим на восток, Оставила светило позади, Где отражает золото оно И пурпур, украшая облака У своего закатного престола. Вот безмятежный вечер наступил, И серый сумрак все и вся облек Одеждой темной; он сопровожден Молчаньем, ибо птицы и зверье Уже расположились на ночлег; Кто на траве заснул, а кто в гнезде. Лишь соловей не спит; ночь напролет Поет влюбленно; тишина ему Восторженно внимает. Просиял Сапфирами живыми небосклон, А самым ярким в хороводе звезд Был Геспер, их глава, пока Луна Не вышла величаво из-за туч И разлила свой несравненный свет,Царица ночи! - и на темный мир Набросила серебряный покров.

И Еве так сказал Адам: "- Подруга Прекрасная! И ночь, и мирный сон Природы призывают нас вкусить Отдохновенье. Присудил Господь, Чтоб труд и отдых, словно день и ночь, Сменялись. Вот урочная роса Дремоты сладким бременем легла На наши веки. Для других существ, Бродящих праздно, длительный покой Не столь потребен. Должен Человек, Духовно иль телесно,- каждый день Трудиться; в этом истинный залог Его достоинства и знак вниманья Небесного ко всем его путям. Животным же Создатель разрешил Бездейственно слоняться и Творцу Отчета не давать; но завтра мы, Опережая свежую зарю Румяную, что наступленье дня С востока возвещает,- мы опять Работу радостно возобновим, Цветущие деревья станем холить, Зеленые аллеи, где в тени Полуденный пережидаем зной; Там ветви разрослись, как бы смеясь Над нашей маломощью; больше рук Здесь надо, чтоб смирить их буйный рост. Увядшие цветы и сгустки смол, Устлавшие тропинки, подлежат Уборке, а пока, блюдя закон Природы, нас на отдых ночь зовет".