Джон Мильтон - Потерянный рай

Широкая река текла на юг, Нигде не изгибаясь; под лесной Горой она скрывалась в глубине Скалистых недр. Всевышний водрузил Ту гору над рекою, чтоб земля Вбирала жадно влагу, чтоб вода По жилам почвы подымалась вверх И, вырвавшись наружу, ключевой Струей, дробясь на множество ручьев, Обильно орошала Райский сад, Потом, соединясь в один поток, С откоса водопадом низвергалась Реке навстречу, вынырнувшей вновь Из мрачного подземного жерла. Здесь на четыре главных рукава Река делилась; по своим путям Потоки разбегались; довелось Им пересечь немало славных стран И царств, которые перечислять Не надобно. Я лучше расскажу,Достало бы уменья! - как ручьи Прозрачные, рожденные ключом Сапфирным, извиваясь и журча, Стекают по восточным жемчугам И золотым пескам, в тени ветвей Нависших, все растения струей Нектара омывая, напоив Достойно украшающие Рай Цветы, что не Искусством взращены На клумбах и причудливых куртинах, Но по равнинам, долам и холмам Природой расточительной самой Разбросаны; и там, где средь полей Открытых греет Солнце поутру, И в дебрях, где и полднем на листве Лежит непроницаемая тень. Прекрасные, счастливые места, Различных сельских видов сочетанье! В душистых рощах пышные стволы Сочат бальзам пахучий и смолу, Подобные слезам, а на других Деревьях всевозможные плоды Пленяют золотистой кожурой; И если миф о Гесперидах - быль, То это - здесь, и яблоки на вкус Отменны. Между рощами луга Виднеются, отлогие пригорки, Где щиплют нежную траву стада. Вот холм, поросший пальмами, и дол Сырой, в тысячекрасочном ковре Цветов, меж ними - роза без шипов. А там - тенистых гротов и пещер Манит прохлада; обвивают их Курчавых лоз роскошные сплетенья В пурпурных гроздах; падая со скал Каскадами, струи гремучих вод Ветвятся и сливаются опять В озера, что, подобно зеркалам Хрустальным, отражают берега, Увенчанные миртами. Звенит Пернатый хор, и дух лугов и рощ Разносят ветры вешние, звуча В листве дрожащей. Сам вселенский Пан, И Ор и Граций в пляске закружив, Водительствует вечною весной. Не так прекрасна Энна, где цветы Сбирала Прозерпина, что была Прекраснейшим цветком, который Дит Похитил мрачный; в поисках за ней Церера обошла весь белый свет. Ни рощу Дафны дивную, вблизи Оронта, ни Кастальский ключ, певцов Одушевляющий, нельзя никак С Эдемским Раем истинным сравнить; Ни остров Ниса на Тритон-реке, Где древний Хам,- язычники зовут Его Аммоном и Ливийским Зевсом,От Реи злобной Амалфею скрыл С младенцем Бахусом; ни знойный край, Где у истоков Нила, на горе Амаре, абиссинские цари Своих детей лелеют; строем скал Блестящих та гора окружена И до ее вершины - день пути. Иным казалось: настоящий Рай Здесь, у экватора, но все затмил Тот Ассирийский сад, где Враг взирал Без радости на радостную местность, На разные живые существа, Столь новые и странные на вид.

Меж ними - два, стоймя держась, как боги, Превосходили прочих прямизной И благородством форм; одарены Величием врожденным, в наготе Своей державной, воплощали власть Над окружающим, ее приняв Заслуженно. В их лицах отражен Божественных преславный лик Творца, Премудрость, правда, святость, и была Строга та святость и чиста (строга, Но исто по-сыновьему свободна); И людям лишь она дает права На уваженье. Схожи не во всем Созданья эти; видимо, присущ Им разный пол. Для силы сотворен И мысли - муж, для нежности - жена И прелести манящей; создан муж Для Бога только, и жена для Бога, В своем супруге. Мужа властный взгляд, Прекрасное, высокое чело О первенстве бесспорном говорили Адама; разделясь на две волны, Извивы гиацинтовых кудрей Струились на могучие плеча. Густых волос рассыпанные пряди Окутывали ризой золотой Точеный стан жены; они вились Подобно усикам лозы, являя Послушливость, которую супруг Умильно требует; ему охотно Жена застенчивая воздает И нежной ласки вожделенный миг, Со скромной гордостью противясь, длит. Они не прикрывали тайных мест Своих; бесстыжий стыд, греховный срам, Чернящая дела Природы честь Бесчестная,- их не было еще, Детей порока, людям столько бед Принесших лицемерной суетой Под видом непорочности и нас Лишивших величайших в мире благ Невинности и чистой простоты. Чета ходила наго, не таясь Творца и Ангелов, не мысля в том Дурного; шли вдвоем, рука в руке. Такой пригожей пары, с тех времен До наших дней,- любовь не сочетала. Был мужественней всех своих сынов, Родившихся впоследствии,- Адам, Всех Ева краше дочерей своих. На травяном ковре, в тени листвы Лепечущей, у свежего ручья Они уселись. Легкий труд в саду Супругов лишь настолько утомил, Чтоб нега отдыха была для них Приятнее, чтоб слаще был Зефир Живительный, а пища и питье Желаннее. За вечерей плоды Они вкушали дивные, с ветвей Услужливо склоненных, возлежа На пуховой траве среди цветов; И, зачерпнув корцом из родника, Хрустальной влагой запивали мякоть Нектарную. Немало было здесь Улыбок нежных, ласковых речей И шалостей, что молодой чете, , Соединенной в силу брачных уз Счастливых, свойственно, когда она Уединяется. Невдалеке Резвились тысячи земных зверей, Позднее одичавших и травимых Ловцами в глубине дубровных чащ, В пустынях и пещерах. Лев играл, Выказывая ловкость, и в когтях Козленка нянчил. Прыгали вокруг Медведи, барсы, тигры, леопарды, Супругов теша. Неуклюжий слои Усиленно старался их развлечь, Вращая гибким хоботом; змея, Лукаво пресмыкаясь, к ним ползла И Гордиевым завязав узлом Свой хвост, невольно упреждала их О роковом коварстве. На лугу Покоились другие и глазели, Насытясь, или, жвачку на ходу Жуя, плелись к ночлегу. Между тем Склонялось ниже солнце и уже К далеким океанским островам Приблизилось, и звезды в небесах Затеплились, провозвещая ночь, А Сатана, как прежде, все глядел Ошеломленный; наконец, едва Собой владея, скорбно произнес: