Генри Миллер - Тихие дни в Клиши

489

хом человеческие создания, как их пациенты, которые обращаются к ним в поисках облегчения. Многие из них перепутали оправданное принятие на себя роли с самопожертвованием, с напрасным принесением себя в жертву. Вместо того, чтобы, к примеру, раскрывать тайну физического и душевного здоровья, они избирают более легкий путь, обычно имеющий разрушительные последствия, оставляя эту тайну своим пациентам. Вместо того, чтобы просто оставаться людьми, они пытаются исцелять и обращать в свою веру, стать дарующими жизнь спасателями для того только, чтобы в конце обнаружить, что распяли самих себя. Если Христос умер на кресте, дабы проповедать идею самопожертвования, то это было сделано ради того, чтобы указать на важность этого сущностного закона жизни, а не для того, чтобы люди следовали Его примеру. "Распятие -- закон жизни", -- говорит Хоу, и так оно и есть, но это должно понимать символически, а не буквально.

Повсюду в своих книгах* он обращается к созерцательному, или Восточному образу жизни и, можно так же сказать, к такого же рода искусству. Искусство жизни основано на ритме: удача--неудача, прилив--отлив, свет--тьма, жизнь--смерть. С принятием жизни -- хорошей и плохой, праведной и неправедной твоей и моей -- во всех ее проявлениях, застывшая оборонительная жизнь, которую клянет большинство людей, превращается в танец, "танец жизни", по выражению Хевлока Эллиса. Истинное назначение танца -- метаморфоза. Человек может танцевать с горя и от радости; он может танцевать просто так, безо всякой причины, как это доказала Элба Гуара. Но суть в том, что простой акт танца преображает элементы, его составляющие; танец, точно так же, как жизнь, несет в себе свой конец. Приятие этого обстоятельства, любого обстоятельства, рождает подъем, ритмический импульс к самовыражению. Умение расслабляться, конечно, первая вещь которой должен научиться танцовщик. Это так же первое, чем должен овладеть пациент, когда он оказывается один на один с психоаналитиком. Это первое, чему должен научиться любой человек, чтобы жить. Это чрезвычайно трудно, ибо означает самоотвержение, полное самоотвержение. Вся концепция Хоу основана на этой простой, но революционной идее полного и безусловного самоотвержения. Это религиозное мироощущение: приятие боли _____________ * И Грэм Хоу "Я-субъект и Я-объект", "Вреэдя и дитя" "Воинственный танец"

490

страдания, несчастья и так далее. Это окружная дорога, которая, в конце концов, всегда оказывается самой короткой. Подобное миропонимание подразумевает усвоение жизненного опыта, самоосуществление, послушание и дисциплину: кривая временной дуги естественного развития предпочтительней быстрой, гибельной прямой. Это -- путь мудрости, путь, который должен, в конечном счете, быть выбран, потому что все другие пути только подводят к нему.

Немного есть книг о мудрости -- или лучше сказать, об искусстве жить? -которые подверглись бы столь тщательному изучению, как эти три книги. Профессиональный философ склонен смотреть на них с недоверием из-за откровенной простоты авторских умозаключений. В отличие от психоаналитика, философ-профессионал редко получает радостную возможность видеть свои теории подвергнутыми испытанию. Что касается психоаналитика, то его мысль всегда насущна, как повседневные дела. Он подвергается испытанию в каждый момент своей жизни. В данном случае мы имеем дело с человеком, для которого писать это тайное наслаждение, факт, могущий быть в высшей степени поучительным для многих писателей, тратящих часы, чтобы выдавить из себя мыслишку.

Хоу глядит на мир, который есть здесь и сейчас. Он видит его во многом таким, каким этот мир предстает пациенту, приходящему к нему за помощью. "Истина состоит в том, что мы больны, -- говорит он, и добавляет: -- причина болезни в нас самих". Если с нами что-то не так, заключает он, то это что-то не такого рода, чтобы можно было его излечить палкой или штыком. Исцеление достигается метафизическим путем, а не терапевтическим: дело не в том, чтобы обнаружить и удалить источник боли. "Это как если бы мы изменили карту самой жизни посредством изменения нашего отношения к ней", -- поясняет Хоу. Это извечная умственная гимнастика, известная всем мудрецам, которая лежит в самой основе метафизики.

Жизнь, как все мы знаем, -- битва, и человек, будучи частью жизни, сам есть воплощение битвы. Если он видит факт и приемлет его, он способен, невзирая на битву, изведать мир души и радоваться ему. Но чтобы прийти к такому концу, который есть начало (ибо мы еще не начинали жить!), человек должен усвоить доктрину приятия, или, что то же самое, безусловного самоотвержения, которое есть любовь. И тут я должен сказать, что, по моему мнению, автор идет дальше любых теорий жизни, какие до сих пор излагали психоаналитики; он показывает себя чем