Генри Миллер - Тихие дни в Клиши

394

привели наших дам в некоторое замешательство. Похоже, им было не совсем ясно, в каком направлении будут развиваться дальше события.

А я -- я пока и пальцем не прикоснулся к Кристине. Мне любопытно было просто наблюдать за ней: как она говорит, смеется, ест, пьет. Карл беспрерывно подливал всем в стаканы, будто на столе громоздилась галерея бутылок не с вином, а с лимонадом. Поначалу у меня сложилось впечатление, что Кристина держит себя несколько скованно; однако действие алкоголя не замедлило проявиться. К тайному моему удовлетворению вскоре я ощутил, как ее рука под столом сжала мне колено. Недолго мешкая, я накрыл ее своей и потянул выше, к самой прорези в брюках. Словно испугавшись, она отдернула руку.

Тем временем Карл бомбардировал ее вопросами о Копенгагене, о детях, о ее семейной жизни. (У него напрочь выпало из головы, что супруг ее уже перешел в мир иной.) И вдруг, ни к селу, ни к городу, поглядев на нее с похотливой ухмылкой, выпалил: -- Ecoute, petite*, меня вот что интересует: в кровати-то он часто задает тебе трепку?

Лицо Кристины вмиг стало пунцовым. Не отводя глаз, с каменным видом она ответила: -- II est mort, mon man**.

Любой другой, получив такую отповедь, со стыда сквозь землю провалился бы. Только не Карл. С несокрушимо доброжелательной миной он не спеша поднялся на ноги, подошел к ней и наградил ее ритуально-отеческим поцелуем в лоб. -- Je t'aime***, -- невозмутимо заключил он и проследовал обратно на свое место. А минутой позже уже распинался о питательных свойствах шпината и о том, что сырой он гораздо вкуснее.

Есть что-то в людях с Севера, что и поныне остается для меня непостижимым. Мне не доводилось встретить ни одного из них -- неважно, мужчину ли, женщину ли, -- к кому я мог бы по-настоящему потеплеть душой. Этим я вовсе не хочу сказать, что присутствие Кристины замораживающе действовало на окружающих. Совсем наоборот: на нашей вечеринке все шло как по-писаному. Покончив с ужином, Карл уединился со своей гимнасткой на диване. В другой комнате я улегся на ковер с Кристиной. В первые минуты мне пришлось помучиться, но стоило лишь возникнуть небольшому зазору между нижними ее ___________ * Послушай, крошка (фр.). ** Он умер, мой муж (фр.). *** Я люблю тебя (фр.).

395

конечностями, как сердцевина ее айсберга начала оттаивать и упорное сопротивление уступило место активному соучастию. И вдруг в разгар самых неистовых телодвижений она разразилась слезами. По покойному мужу, призналась мне Кристина. Моему удивлению не было пределов. "А он-то тут при чем?" -подмывало меня спросить, наплевав на все правила хорошего тона. Отважившись высказать свое недоумение вслух, я услышал нечто совсем уж несообразное: -Представьте, что бы он обо мне подумал, если бы увидел меня вот так -- с вами на полу? -- И из-за этого-то -- столь буйный всплеск эмоций? Ну, крошка, подумал я, раз так, ты и впрямь заслуживаешь хорошей взбучки. Во мне зародилось гаденькое желание спровоцировать ее на что-нибудь такое, после чего непритворный взрыв раскаяния и стыда, коему я был свидетелем, не покажется столь уж зряшным и неоправданным.

В этот момент, услышав, как встает, направляясь в ванную, Карл, я громко спросил, не желает ли он выпить. -- Подожди минутку, -- отозвался он, -- из этой сучки хлещет как из недорезанного поросенка. -- Когда он возник на пороге, я, перейдя на английский, посоветовал ему попытать счастья с Кристиной. Вслед за чем, извинившись, удалился в ванную. Когда я вернулся, она, в той же позе, что и раньше, лежала на ковре и курила. Рядом пристроился Карл, делавший деликатные попытки обеспечить себе проход в ее неприступную цитадель. А Кристина -- Кристина хранила полную невозмутимость, заложив ногу за ногу и с отсутствующим выражением вперившись в потолок. Налив всем вина, я ретировался в соседнюю комнату -- почесать языком с Коринной. Та тоже лежала на диване с сигаретой, вполне готовая, как мне показалось, к очередному раунду, коль скоро рядом появится кто-то склонный проявить инициативу. Присев с краю, я вовлек ее в бесконечный разговор, дабы обеспечить Карлу оперативный простор для требуемого маневра.

И вот когда я уже укрепился в убеждении, что все идет как нельзя лучше, в комнату влетела Кристина. В темноте она наткнулась и рухнула на диван. Поймав в объятия, я притянул ее к себе и уложил рядом с Коринной. Секундой позже за Кристиной последовал Карл и тоже брякнулся на диван. Никто не проронил ни слова. Оказавшись в неожиданной тесноте и стараясь устроиться поудобнее, все зашевелились. Моя рука, шарившая вокруг в поисках опоры, наткнулась на обнаженную грудь -- округлую, крепкую, с тугим соблазнительным соском. Сомкнув вокруг