О'Генри: Маркиз и мисс Салли

- Экое свинство! - негодующе фыркнул Сухой Ручей. Порядочные люди так не поступают. Я давно замечаю, что этот гад приударяет за нашей красоткой. А еще Маркиз называется! Скажи, Фони, маркиз - это титулованная особа?

- Это вроде как король, - поспешил дать объяснение Осока. - Только пониже чином. Поменьше валета, побольше десятки.

- Прошу понять меня правильно, - продолжал Граммофон. Это вовсе не значит, что я против аристократов. Есть среди них и порядочные люди. Я сам с ними водился. Я не одну кружку пивца пропустил с мэром Форт-Уэрта, со мной не гнушался водить компанию даже кассир с полустанка - а это такие люди, - насчет выпивона они всякого за пояс заткнут. Но если Маркиз позволяет себе играть чувствами невинной кухарочки, - спрашивается, что ему за это полагается?

- Ремня ему хорошего! - крикнул Сухой Ручей.

- Собаке собачья и честь! - выразил общие чувства Осока.

- Проучить, проучить, - хором поддержали остальные.

И прежде чем Маркиз угадал их намерение, двое схватили его за руки и потащили к бревну. Дэйвис Граммофон, сам себя уполномочивший привести приговор в исполнение, стоял наготове с кожаными штанами в руках. Впервые ковбои в своих грубоватых забавах посягали на неприкосновенность Маркиза.

- Что это вы затеяли? - крикнул он, возмущенно сверкая глазами.

- Полегче, Маркиз, - шепнул ему Руб Феллоуз, вдвоем с приятелем державший его за руки. - Видишь, ребятам пошутить вздумалось. Разложат тебя на бревне и всыпят с десяточек. Не бойся, очень больно не будет.

Однако Маркиз, вне себя от гнева, оскалил зубы и, крикнув что-то невнятное, стал с неожиданной силой вырываться из державших его рук. В мгновение он расшвырял четырех схвативших его молодцов, и они отлетели кто куда. Крик его услышал и Мисс Салли и, окончательно протерев глаза, со всех ног кинулся на выручку.

Но тут раздалось громкое "Алло!" - и в освещенное костром пространство въехал тарантас, запряженный парой резвых мустангов. Все бросились к нему, и то, что они увидели, заставило их забыть о затее Дэйвиса Граммофона, кстати уже потерявшей для них прелесть новизны. В ожидании более заманчивой дичи и более увлекательной забавы о недавнем пленнике попросту забыли.

Тарантас и лошади принадлежали Сэму Холли, скотоводу с Биг Мадди. Сэм правил, а рядом с ним сидел гладко выбритый толстяк в сюртуке и цилиндре. Это был окружной судья мистер Дэйв Хэккет, которому вскоре предстояло вторично баллотироваться на ту же должность. Сэм возил его по всей округе и по ковбойским лагерям, чтобы расшевелить независимых избирателей.

Приезжие вылезли из тарантаса, привязали мустангов к дереву и направились к костру.

При их появлении все обитатели лагеря, за исключением Мисс Салли, Маркиза и Пинка Сондерса, по обязанности встречавшего гостей, с криком ужаса бросились врассыпную и исчезли в окружающей темноте.

- Господи боже! - воскликнул Хэккет, - это они нас так испугались? Неужто мы такие страшные? Рад видеть вас, мистер Сондерс. Как поживаете? Зачем это вам понадобился мой цилиндр, Холли?

- Я его боюсь, - задумчиво ответил Холли. Он сорвал с Хэккета цилиндр и, вертя его в руках, вопросительно поглядывал в темноту, где теперь воцарилась мертвая тишина. - Ты как скажешь, Сондерс?

Пинк ухмыльнулся.

- Скажу, что не мешало бы его повесить повыше, - произнес он равнодушным тоном человека, дающего бесплатный совет. В такой темноте разве что-нибудь увидишь? Не хотел бы я, чтобы этот головной убор торчал на моей макушке.

Холли стал на ступицу заднего колеса фургона и, дотянувшись до ближайшего сука, повесил на него цилиндр. Едва он спустился на землю, как грянули выстрелы по меньшей мере из десятка шестизарядных кольтов, и пробитый пулями цилиндр свалился наземь.

Тут из темноты послышался какой-то свистящий звук, словно двадцать гремучих змеи шипело разом, и со всех сторон показались ковбои. Высоко, с величайшей осторожностью поднимая ноги, они обращали друг к другу предостерегающее "Тс-с- с!", словно предупреждая об опасности. В торжественном молчании они стали вокруг цилиндра, с опаской поглядывая на него. Поминутно то одна, то другая фигура, словно в припадке неизъяснимого ужаса, отскакивала в сторону.

- Это та самая гадина, - сказал один ковбой, понизив голос до громкого шепота, - что ночью ползает по болотам и кричит: "Вилли-валло!"

- Нет, это ядовитый Кипоотум, - высказал предположение другой. - Тот, что жалит, умирая, и орет, когда его закапывают в землю.