Уильям Шекспир - Король Иоанн

Сегодня к ночи. Кто же говорил,

Что сам Иоанн бежал за час иль два

Пред тем, как сумрак сонный разделил

Войска усталые?

Гонец

Кто б это ни был,

Сказал он правду, государь.

Людовик

Итак,

Сегодня ночью сторожить усердней!

А утром поднимусь я раньше солнца,

Чтоб снова в битве счастье испытать.

Уходят.

СЦЕНА 6

Открытое место в окрестностях Суинстедского аббатства.

С разных сторон входят Бастард и Хьюберт.

Хьюберт

Кто там? Ответь скорей, не то - стреляю!

Бастард

Я свой. Ты кто?

Хьюберт

Из войска англичан.

Бастард

Куда идешь?

Хьюберт

А что тебе за дело?

Я у тебя о том же мог спросить.

Бастард

Как будто Хьюберт?

Хьюберт

Угадал неплохо.

И своего готов признать я в том,

Кто распознал мой голос в темноте.

Но кто же ты?

Бастард

Да кто тебе угодно!

А если хочешь быть любезным, думай,

Что я Плантагенетам не чужой.

Хьюберт

Ах, память, память! Вместе с ночью темной

Ты подвела меня. Прости, храбрец,

Что речь твою и голос твой знакомый

Мой чуткий слух не сразу распознал

Бастард

Не извиняйся, брось! Какие вести?

Хьюберт

Я все брожу под черным сводом ночи

И вас ищу.

Бастард

Скорее говори.

Хьюберт

Любезный сэр! Черны, как эта ночь,

Ужасны, тягостны и скорбны вести.

Бастард

Показывай мне смело эту язву.

Я ведь не баба, чтоб лишиться чувств.

Хьюберт

Боюсь, не отравил ли короля

Один монах: его почти безмолвным

Оставил я, чтоб вас предупредить

И чтобы вы могли во всеоружье

Беду, на нас нагрянувшую, встретить.

Бастард

А что он пил? Кто пробовал питье?

Хьюберт

Я вам сказал - один монах, злодей,

Который тут же сам издох от яда.

Король - в сознаньи. Выживет, быть может.

Бастард

Кого же ты оставил с королем?

Хьюберт

Как, вы не слышали? Вернулись лорды,

И с ними Генрих, наш наследный принц.

Его величество по просьбе принца

Их всех простил. Они сейчас при нем.

Бастард

Не шли нам непосильных испытаний,

О небо грозное! Умерь свой гнев!

Знай, Хьюберт, нынче ночью, проходя

По отмелям линкольнским, половина

Моих солдат была приливом смыта.

Я спасся на коне, хотя с трудом.

Веди же к королю меня: боюсь,

Не умер бы до моего прихода.

Уходят.

СЦЕНА 7

Сад в Суинстедском аббатстве.

Входят принц Генрих, Солсбери и Бигот.

Принц Генрих

Нет, поздно; яд уже в его крови,

И светлый мозг, - который, говорят.

Души бессмертной хрупкая обитель.

Туманится и страшным бормотаньем

Предсказывает горестный конец.

Входит Пембрук.

Пембрук

Наш государь еще владеет речью.

Он верит: если вынести его

На свежий воздух, яд уже не будет

Так сильно жечь, и муки облегчатся.

Принц Генрих

Перенесите в сад его скорей.

Бигот уходит.

Он мечется?

Пембрук

Как будто стал спокойней,

Чем был при вас. Сейчас он пел тихонько.

Принц Генрих

Обманчива болезнь! От сильных мук

В нас чувства притупляются, и смерть,

Что истерзала нашу оболочку,

Ее бросает и теперь незримо

На дух наш ополчается: рои

Причудливых видений жалят, ранят,

Кидаясь на последнюю твердыню

В неистовом порыве. Странно мне,

Что смерть поет, что я сейчас птенец

Больного лебедя, который смерть

Встречает скорбным гимном, слабым вздохом

Органных труб, успокоенья песней

Измученному телу и душе.

Солсбери

Мужайтесь, принц. Назначено судьбой

Вам привести в согласье и порядок

Полученный в наследье тяжкий хаос.

Бигот в придворные возвращаются, неся в кресле

короля Иоанна.

Король Иоанн

Вот, обрела душа моя простор;

Не надо рваться ей к дверям и окнам.

Такой во мне палящий летний зной,

Что внутренности прахом иссыхают.

Я - лишь рисунок, сделанный пером

На лоскуте пергамента; я брошен

В огонь и корчусь.

Принц Генрих

Государь, что с вами?

Король Иоанн

Отравлен... худо мне... покинут, мертв.

Никто из вас позвать не может зиму,

Чтоб ледяные пальцы погрузила

В утробу мне; никто не повелит

Моим английским рекам течь мне в грудь

И не умолит север утолить

Мои уста холодными ветрами.

Немногого прошу: одной прохлады,

Но вы так жестки, так неблагодарны,

И мне ее от вас не получить.

Принц Генрих

О если бы в слезах моих была

Целительная сила!

Король Иоанн

Соль их жжет.

Весь ад - в моем нутре, и яд, как дьявол,

Терзает ныне проклятую богом