Джулиан Барнс - Краткая история парикмахерского дела

Она заботливо отвела его в кресло, как будто человек, с которого капает, из-за этого уже чуть ли не слепой.

? Чаю, кофе?

? Нет, спасибо.

Не сказать чтобы здесь играли на лютнях и виолах, чтобы праздный люд обменивался здесь последними новостями. Что здесь было ? это убойно громкая музыка, широкий спектр напитков и приличный выбор журналов. Обычно он принимался листать что-нибудь вроде УМари-КлэрФ, женского журнала из тех, какие мужчинам не зазорно читать на людях.

? Привет, Грегори, как жизнь?

? Помаленьку. А у вас?

? Не жалуюсь.

? Поздравляю с новой стрижкой, Келли.

? А-а. Захотелось, знаете, новенького.

? Мне нравится. Фактура, линия. А вам?

? Не уверена.

? Что вы, бьет наповал.

Она улыбнулась. Он освоил этот искренне-неискренний род разговора. Всего-то двадцать пять лет понадобилось, чтобы выработать нужный тон.

? Ну и что мы сегодня делаем?

Он посмотрел на нее в зеркало ? высокая девушка с модной короткой стрижкой, которая, если честно, не очень ее красила; ее лицо теперь показалось ему несколько угловатым. Но какая ему, в сущности, разница? Он был безразличен к своей собственной стрижке и записывался к Келли не ради ее каких-либо особых умений, а ради ее успокаивающего присутствия.

Не получив от него немедленного ответа, она предложила:

? Может, была не была, сегодня как в прошлый раз?

? Отличная мысль. ? Он улыбнулся. Сегодня как в прошлый раз, и в следующий раз, и в следующий.

Он не был уверен, что ему действительно тут хорошо. В салоне царила оживленная разношерстность амбулаторного отделения больницы, где ни у кого нет ничего серьезного. Сносно тем не менее; социальные страхи у него давно прошли. Маленькие триумфы зрелого возраста. (Не могли бы вы, Грегори Картрайт, кратко суммировать вашу жизнь до настоящего момента? Пожалуйста: я изжил страх перед религией и парикмахерами.) Он так и не вступил в крестоносцы, кем бы они там ни были; он не угодил в лапы проповедников с горящими глазами, пока учился в школе и университете; теперь он знал, как вести себя, когда воскресным утром раздавался звонок в дверь.

? Это насчет Бога, ? говорил он Элли. ? Я с ними разберусь.

На крыльце обычно оказывалась принаряженная, вежливая парочка, зачастую один из двоих чернокожий, порой вдобавок с благонравным ребенком на буксире; к нему обращались с универсальным зачином, например: УМы просто ходим от дома к дому и спрашиваем у людей, тревожит ли их состояние человечестваФ. Фокус состоял в том, чтобы, отвечая, избежать как правдивого УдаФ, так и высокомерного УнетФ, поскольку любой из этих ответов давал им плацдарм для наступления. Поэтому он улыбался им хозяйской улыбкой и переходил в атаку: УРелигия?Ф И пока они, в свою очередь, решали, УдаФ или УнетФ будет правильным ответом на этот интуитивно-бесцеремонный вопрос, он оканчивал разговор энергичным: УОбратитесь лучше к соседямФ.

Мытье головы ему в общем нравилось ? в большинстве случаев. Но дальнейшее было процедурой, и только. Он испытывал лишь умеренное удовольствие от телесного контакта, который примешивался теперь ко всему на свете. Келли бессознательно то прижимала к его руке бедро, то задевала его другой какой-нибудь частью тела; а лишней одеждой она никогда себя не обременяла. В молодости он бы решил, что это она неспроста, и порадовался бы тому, что его возбуждение прикрыто простыней. Ныне ее прикосновения не отвлекали его от УМари-КлэрФ.

Келли тем временем рассказывала ему, что хочет поехать работать в Майами. Обслуживать пассажиров в морских круизах. Пять дней, неделю, десять дней ты в море, а потом отдыхаешь на берегу, спускаешь что заработала. Подруга уже туда устроилась, зовет. Выглядит завлекательно.

? Здорово, ? сказал он. ? И когда же вы отправляетесь?

Майами, кажется, жестокий город, подумал он. Перестрелки. Кубинцы. Отдел нравов. Ли Харви Освальд. Будет ли она в безопасности? И как там на этих теплоходах по части сексуальных домогательств? Она милая девочка. Прошу прощения, УМари-КлэрФ, я хотел сказать ? женщина. Но в каком-то смысле все же девочка, потому что пробуждает вот эти вот полуотцовские мыслишки в таком человеке, как он, ? живущем дома, ходящем на службу, стригущемся в салоне. Его жизнь, надо признать, стала одним длинным трусливым приключением.

? Сколько вам лет?

? Двадцать семь, ? ответила Келли таким тоном, словно этот возраст ? самый наипоследний рубеж молодости. Если не принять немедленных мер, на ее жизни можно будет ставить крест; еще несколько месяцев ? и она превратится вон в ту старую курицу в бигуди, что сидит в другом конце зала.