Вячеслав Вигриян - Перемещенный

— Ах ты, падла! — Степан поскользнулся на одном из панцирей и камнем рухнул в копошащуюся массу. Мгновенно вскочил на ноги, с содроганием ощутив прикосновение десятков отвратительных цепких лапок. Буквально перелетел через оградку и понесся дальше, минуя гостеприимно распахнутый полог шатра.

Выстрел и падение тела. Сирть. Откуда он взялся, как Степан его не заметил, куда смотрел? Спасибо тебе, Женя. Ослушалась приказа, не рванула сразу на холм, а осталась прикрывать его спину до тех пор, пока он не скроется из зоны видимости. Выстрел несомненно услышан. Больше прыти, больше скорости. Бежим уже не зигзагами — по прямой. Строго на звуки выстрелов, как пуля, выпущенная умелой снайперской рукой. Еще четверо. Он буквально вынырнул на них из-за угла шатра и, не останавливаясь, всадил каждому по пуле в грудь. Попал или нет? Скорее всего, да. По крайней мере, его никто не преследовал. Пока. Еще взрыв гранаты и пара винтовочных выстрелов. Пулемет замолчал. Ленту меняют или стрелять из него уже некому? Шугануть чтоли как следует с этой стороны «эфкой»? Пусть твари отвлекутся, переключатся на Степана! Нет, нельзя. Его единственный шанс — внезапность. Зайти со спины и молиться, чтобы в суматохе не обратили внимания на уже прозвучавшие с его стороны выстрелы. Меньше шума, больше дела. Степан перехватил парабеллум в левую руку и выдернул из ножен шашку. Бабка. Высунула голову из шатра и провожает его ненавидящим взглядом. Какой там пращур славянский! Сирть, вражина. И откуда только у него такие мысли идиотские раньше брались? Плевать на бабку! Он миновал еще с десятка полтора шатров и оказался на центральной площади. К счастью, людей на ней не было. Даже позорный столб пустовал. Вперед! Вперед! Туда, откуда вновь огрызается пулемет. Степан рванул прямиком по сравнительно широкой дороге, миновал пацаненка-пастуха, что гнал свою отару в западном направлении. Тот даже не заметил его, занятый исполнением замысловатой мелодии на длинной дудке. Стадо уводит подальше от горячей точки. Клещи в этом мире ценность немалая, зачастую дороже человеческой жизни стоят. А вот и отряд. Ну это уже по его душу, сто процентов. Услыхали выстрелы таки и отрядили с десяток воинов проверить, что да как. А в парабеллуме четыре патрона. Степан нырнул за полог ближайшего шатра и нос к носу столкнулся с толстенной бабищей — та занималась готовкой у внушительных размеров очага. Однако, заметив мелькнувшую в проеме тень, обернулась практически мгновенно. В руке у нее была чаша с горячим бульоном, который она тут же и выплеснула на Степана. Больно. Очень больно. Правое ухо и шея горят в огне. Он прыгнул вперед и врезал толстухе тыльной стороной рукояти парабеллума по темени. Ее уродливое тело так и осело, отвратительной квашней расползаясь по грязному земляному полу. Заметили ли его воины? А вот это мы сейчас узнаем. Причем очень скоро. Степан быстро накрыл тело какой-то шерстяной рванью, а сам забился в угол шатра. Сменил обойму на полную и прислушался. Тихо. Пока тихо. А это еще что за чертовщина? Взгляд его зацепился за икону. Та стояла на небольшом возвышении, с обеих сторон освещаемая корявыми свечками. Ишь ты, веруют. Лик на иконе, старец ощерился в преисполненной благодати улыбке. Что за старец, спрашивается? Черты лица то уж больно знакомые. Осторожно, стараясь не издавать лишнего шума, Степан подобрался к иконе поближе, мысленно браня себя за столь несвоевременную любознательность. За шатром уже вовсю галдели голоса. Похоже, воины спорили, решая, что делать дальше.

— Слышь, старый, помоги, чтоли. Оборони от нехристей злоязычных, — прошептал Степан, едва слышно обращаясь к иконе. Ноль реакции. А вот голоса все ближе и ближе. — Ну смотри, твоим же хуже будет, — он бросил последний взгляд на икону и вдруг остолбенел. Руки его безвольно опустились. Степан только что осознал КТО изображен на этой иконе. А вместе с осознанием пришел ступор.

Улуша стояла, глядя на удаляющиеся спины демонов. Сероглазый бросил ее. Сероглазый бросил ее как ненужную вещь. Неужели демон не понимает, что их пути отныне переплетены воедино? Или он настолько глуп, что решил, будто может сравниться в величии с самим Всемогущим Володарем Животворящим? Улуша не знала. Улуша просто стояла, а на душе было так горько, словно ее только что отхлестали под коленками огнистой жжечкой. Демон. Уж лучше бы она убила его сразу, навлекая на себя гнев Володаря. «А может ли он не ведать?» — пришла вдруг спасительная мысль. Улуша не раз убеждалась в том, что сероглазый вообще мало что ведал. Например, он не ведал что она, Улуша, может легко убить его одним лишь усилием воли. Сероглазый, как и все демоны, силен лишь магией мертвых предметов. Вот и все. В остальном же он, словно слепой гредель, может полагаться лишь на органы обоняния и слуха. И собственный жизненный опыт, которого у него, похоже, не так уж и много. То ли дело она, Улуша! Животворящий подарил ей великую силу, Животворящий вел ее по жизни, не давая совершить ни единой ошибки. С тех пор, как она прошла посвящение, Володарь почти всегда был рядом. Вот и сейчас он стучался в ее сердце. Улуша извлекла статуэтку и та сама упала на землю, выпрыгнув из раскрытой ладони. Так и есть! Всемогущий Володарь Животворящий вновь требует, чтобы она следовала за демоном. Хорошо, Улуша пойдет. Улуша понимает, что так надо. Но никто, никто не сможет заставить ее еще раз пережить подобное унижение! Отныне Улуша будет следовать за демоном незримой тенью. И пускай только попробует он теперь ее изгнать!