Вячеслав Вигриян - Перемещенный

Завтрак заказали прямо в номер, его доставила миловидная девушка, чем-то напомнившая Степану Катрин — ту самую Катрин из комендатуры, что помогла ему адаптироваться в первые дни пребывания в этом мире.

— Думаете ваш план сработает? — Джевехард с энтузиазмом уплетал свою порцию, состоящую в основном из жареной на противне речной рыбы.

Степан сегодня решил быть более изобретательным. Ему, в отличие от корнета, хотелось попробовать нечто экзотическое. Таким вот «экзотическим» оказалось блюдо с интригующим названием: «гуденчики». Открыв крышку, он с озадаченным видом посмотрел на содержимое своей кастрюли. Неужели ракообразные? Песочного цвета хитиновые панцири сплошь усыпаны мелкими ярко-красными точками. Туловища длинные, продолговатые, по обеим их сторонам свисают тонкие многосуставчатые лапы. Хвосты защищены словно броневыми листами все теми же хитиновыми пластинами, имеющими на концах заметные утолщения. Глазки на тончайших стебельках нервов находятся там, где им и положено быть — на мордах, сразу за жгутиками усов, сейчас они прикрыты белесыми мембранами. Ракообразных всего двое, но размеры их достаточно велики. Жаль вот только клешней нигде не было видно — ведь именно в них и в хвосте находится пригодное к употреблению мясо.

К ракам Степан всегда относился с уважением. Особенно хорошо они шли под пиво. В этом, по его твердому убеждению, им попросту не было равных.

— Можешь не сомневаться. Семидорьев заглотит наживку, — нежное мясо ракообразного буквально таяло на языке, навевая приятные воспоминания детства. Раки — они и в Африке раки!

Приход купца не заставил себя ждать. Он ввалился в их номер грузный, запыхавшийся, с влажными полукружиями пота на широкой спине и подмышках. В меру длинная ухоженная борода, тонкая щеточка усов, сросшаяся с ней практически воедино. Волевой подбородок, цепкий взгляд, уши, в точности такие, как описывал Степану корнет.

— Я так понимаю, что именно вы хотели бы встретиться с императрицей? — безошибочно угадав в Степане главного, купец теперь обращался только к нему, напрочь игнорируя присутствие Джевехарда.

Степан молча кивнул. Семидорьев не вызывал у него неприязни — была в купце некоторая харизма, присущая далеко не многим.

— Значится, выезжаем немедля. В номере личных вещей попрошу не оставлять! На все про все у вас пять минут.

Степан с Джевехардом расстроено переглянулись. Обоим жаль было покидать насиженное место, в котором чувствовали они себя достаточно комфортно.

— Вам передали мое предложение?

— Да. И флягу тоже. А, впрочем, пойдемте, по дороге наговориться успеем.

Транспорт у купчины оказался ему под стать. Все та же карета, но явно не чета императорской. Никакого изящества линий, полное отсутствие внешнего лоска. Этакий совдеповский внедорожник «Нива», с виду топорный до безобразия, но чертовски надежный в эксплуатации и неприхотливый в обслуживании. Будучи по величине не намного меньше штабного фургона, на котором их привез Кольбе, эта так называемая «карета» имела существенное отличие от других видимых ранее Степаном транспортных средств: непривычно широкие колеса, что, в теории, должно было увеличивать ее проходимость.

Вообще, сама конструкция колес при ближайшем рассмотрении показалась ему весьма странной. Создавалось такое впечатление, что колеса все до одного были зубчатыми, а круглые обода крепились на них сверху каким-то хитрым способом и наверняка снимались при первой необходимости.

— Что, понравилась моя пташка?

Степан усмехнулся. Забавно, купец всерьез считает свою карету непревзойденным произведением искусства.

Внутреннее убранство салона полностью соответствовало внешнему виду Семидорьевского «внедорожника»: никаких излишеств, максимум функциональности и практицизма. Устраиваясь поудобнее между Джевехардом и купцом, Степан не преминул поинтересоваться, чем все-таки вызвано столь странное устройство колес купцового детища и тотчас получил незамедлительный ответ: круглые обода и вправду снимались. На заболоченной, труднопроходимой местности карета превращалась в маленький вездеход, для которого лишь водная гладь являлась непреодолимой преградой.

— Видите ли, молодой человек, по роду своей деятельности я вынужден большую часть времени проводить в дороге, — одарив обоих слушателей извиняющимся взглядом, Семидорьев извлек откуда-то из недр пиджака носовой платок в крупную красно-зеленую клетку и вытер обильно проступивший на лбу пот.