Леонид Кондратьев - Продавец королевств

– Да все хорошо! – Буквально подхватив торговца, Инельда потащила его в сторону виднеющихся впереди ворот склада. – Все было очень скучно, пойдем лучше отсюда. Мне столько у тебя хочется спросить. О стольком поговорить…

«В частности, о том, как я отдохнула, – раздался ее мысленный и абсолютно серьезный голос в голове. – И, кстати, я делаю вид, будто слегка виновата. Учти это и соответствуй, ругайся, когда узнаешь правду. Можешь даже руки чуть-чуть распустить без боязни обнаружить ржавый нож в своих кишках. Отвечай мне тоже мысленно, если держишься за руку. Только так столь слабый менталист, как я, может поддерживать беседу».

«Чего ты успела натворить, пока меня не было?! – натурально застонал в своем сознании Олаф. – И зачем?!»

– Покуролесила слегка, с некоторым количеством жертв, разрушений, магии и трюков, выдаваемых за таковую, – совершенно спокойно ответила Инельда.

Несколькими днями раньше, бар Кван Ан Нгон. Вечер

– Иисус Христос и его дражайшая матушка! – опустив на исцарапанное дерево стойки опустевший бокал, в котором сиротливо звякнули две наполовину истаявшие льдинки, неприметный человечек в видавшей виды гавайке и потертых шортах чуть ниже колен с намеком посмотрел на бармена.

– Сэмми, может, хватит? – Хриплый баритон, сделавший бы честь любому голливудскому актеру мужского пола (конечно, за исключением совсем уж альтернативно окрашенных), никак не вязался с высохшей как жердь двухметровой фигурой старого Бао, несущего в своих венах непередаваемый коктейль из белой, черной и эдак на четверть с чем-то желтой наследственности. – Снаружи сегодня ад и пламя, да еще и ни ветерка. А у меня, сам знаешь, не гостиница – если вырубишься, выкину за дверь.

Легкая угроза в голосе органично сочеталась с меланхоличным протиранием и так уже кристально чистой пивной кружки.

– Бао-Бао! – умиротворяюще подняв руки и засверкав профессиональной улыбкой уличного пройдохи, способного за деньги не только продать родную мать, но и помочь в организации подпольной лаборатории, где оную старушку с легкостью разделают на органы, посетитель зачастил, немного коверкая английские слова пробивающимся кансайским акцентом. – С чего ты такой злой? К тебе в кои-то веки заявился драгоценный клиент. А ты так себя ведешь.

– С каких это времен ты стал драгоценным клиентом, Сэмми? – Не глядя подцепив откуда-то из-за спины початую бутылку, бармен с загадочным видом взвесил ее в руке. Намереваясь то ли кинуть, то ли действительно налить еще пару-тройку капель изможденному из-за жары клиенту.

– С тех самых, Бао! С тех самых! – Жестом прожженного ковбоя из малобюджетных спагетти-вестернов внештатный агент Токийской товарной биржи и еще пары десятков организаций со скучными, ничего не значащими именами поправил сползшую на глаза видавшую виды соломенную шляпу и многозначительно подмигнул.

– По-моему, ты уже выпил на свою десятку, и сейчас…

Просчитав намерения бармена и его дальнейшие поступки, посетитель, к слову, единственный за сегодняшнее утро, чуть отодвинулся от стойки и с подозрением, густо политым ехидством напополам с опаской, спросил:

– Неужели ты посмеешь ударить и выкинуть на эту чертову жару своего единственного друга, который, между прочим, на ногах еще с прошлого дня? Неужели твое черствое сердце не в состоянии налить страждущему еще хоть пару пальцев виски, не беря в голову какие-то меркантильные бумажки? Тем более что только я! – Опасно покачиваясь на барном стуле, Сэмми ткнул себе пальцем куда-то в заросли волос, торчащие сквозь расстегнутый минимум на три, а то и на четыре пуговицы ворот. – Я смогу рассказать, почему сейчас так тихо.

Бармен, внимательно взвесивший взглядом «клиента», имевшего долги в половине баров портов Южно-Китайского моря и отличавшегося буквально неприличной длиной языка и феноменальным чутьем на слухи и разного рода «жареные» факты, медленно, как будто нехотя свернул голову пробке и уже практически поднес горлышко к стоящему на салфетке «роксу» с уже полностью растаявшим льдом, как вдруг бокал накрыла ладонь Сэмми.

– Бао, старый пройдоха! Неужели ты будешь травить меня этой гадостью, которую ты выдаешь за американский виски? – Подмигнув немного опешившему от такой наглости хозяину заведения, пройдоха «трагическим таинственным шепотом», не снижая, впрочем, громкости, произнес: – Все же знают, из чего ты его гонишь в той развалюхе на заднем дворе. Хотя бы постыдился!