Александр Золотько - Князь Трубецкой

Пусть этот крест будет ему по силам! Нет!..

Александра остановилась возле Трубецкого. Подняла руку, осторожно провела пальцами по лицу. Князь зажмурился и ждал, когда эта пытка закончится.

— Прощайте, Сергей Петрович, — сказала тихо Александра. — Надеюсь, вы умрете легко…

— Сделаю все возможное, — так же тихо ответил Трубецкой.

У нее теплая мягкая ладонь. И…

— Все, — мотнув головой и едва удержав стон, сказал Трубецкой. — Прощайте. И ты, Томаш…

Трубецкой протянул руку, мальчишка не сразу сообразил, что князь — князь! — хочет пожать его руку, потом спохватился и сжал протянутую ладонь.

— Защищай ее, — сказал Трубецкой.

— До смерти! А вам… Вот пистолеты, я их зарядил. Порох и пули вот, перед окном… Девять пуль, я посчитал.

— Вот и хорошо. Всем нашим передавай привет!

Заскрипел засов на двери. Взвизгнули петли. Запах дыма, голоса солдат. Далекие крики — женские крики.

— Капитан! — крикнула Александра. — Вначале вы войдите. Покажите, что под одеждой у вас нет оружия…

Люмьер левой рукой расстегнул мундир, откинул поочередно полы.

— И я могу дать слово…

— Заходите, Люмьер, заходите! — вмешался Трубецкой. — Какие могут быть клятвы между циничными и безнравственными людьми? Мы, конечно же, поверим друг другу просто так. В конце концов, ведь и я могу вас запросто пристрелить, правда?

Трубецкой отошел к дальней стене, сел на лавку — ноги отказывались держать, голова кружилась. Пистолеты он положил возле себя, предварительно взведя курки.

Александра и Томаш отодвинулись в сторону, пропуская в предбанник капитана Люмьера. Томаш взял из рук капитана факел. Не оборачиваясь, они вышли наружу. Прикрыли за собой дверь.

— Не были бы вы столь любезны, чтобы задвинуть засов на двери?

— С удовольствием, — сказал капитан. — Я еще что-то могу для вас сделать?

— Подохнуть на месте вы для меня не можете? Сами, чтобы я руки не марал? — любезным тоном осведомился Трубецкой.

— Просто так — не могу. Но вы ведь вольны выстрелить в меня, не так ли? Я стою тут, возле двери, промахнуться трудно, почти невозможно. Тут ведь и двух шагов нет между нами… Мне здесь стоять или вы разрешите куда-нибудь присесть?

— Чего уж там… какие могут быть церемонии между своими. Там еще одна лавка, присаживайтесь. Сразу приношу свои извинения — угостить мне вас нечем.

Капитан сел.

Отсвет из маленького окна освещал эполет на плече капитана. Легким мазком лег на его щеку. Дальше была темнота.

— Странные желания иногда посещают людей, не правда ли? — сказал Трубецкой.

Правую руку он держал на рукояти пистолета.

Нападать француз вряд ли решится, но черт его на самом деле знает. А сил для драки Трубецкой в себе не ощущал. Убью — и всех делов. Если бросится. А если не бросится… Может, тоже убью. Одним французом на земле будет меньше.

— Убить меня хотите? — словно угадав мысли Трубецкого, спросил Люмьер. — Зачем?

— Не ваше дело! Может, не нравитесь вы мне…

— Что значит — может? Вы мне просто омерзительны, но я ведь пришел, сижу перед вами без оружия. В конце концов, ведь это не я вам лицо располосовал, а вы мне.

— Вы ведь…

— Мало ли что я собирался сделать? Если судить по результатам — за мной должок. И за то, что вы там на дороге…

— Стоп-стоп-стоп, — засмеялся Трубецкой. — Я вам трижды жизнь спас. Трижды мог вас убить, но не сделал этого, хотя… хотя просто обязан был отправить вас в ад.

— Ну так сделали бы! Устроили игры… Я бы не стал сомневаться, сразу же… Вам хотелось похвастаться перед всеми! Заявить о себе как о великом воине и герое… отправить меня как вестника, потому и пощадили, по холодному расчету, а не из каких-то высокоморальных побуждений. Ведь так? — Люмьер тихо засмеялся.

— Для человека, рискующего жизнью, вы слишком вольно себя ведете… — Трубецкой хотел назвать капитана по имени, но вдруг сообразил, что не помнит его. — Слушайте, я забыл ваше имя… Как нехорошо получилось.

— А мы с вами на брудершафт не пили, Сергей Петрович, но если вам действительно интересно, то зовут меня Анри. Мне тридцать пять лет, женат. Имею двух детей — дочь семнадцати лет и сын пятнадцати. Семья — в Париже, хотя родом я из Марселя… Я могу еще что-то сообщить вам о себе?

— Нет, достаточно… Анри… Я могу называть вас по имени?

— И даже на «ты», ту часть, которая с вином и поцелуем, можем опустить, — сказал Люмьер. — Ты согласен?

— Согласен. Итак, зачем ты сюда пришел? И даже не так… Как ты здесь оказался? Обычно я не верю в случайности…