Александр Башибузук - Страна Арманьяк. Дракон Золотого Руна

– Этого пока оставьте в покое, – скомандовал я профосу и вышел на двор. – Святые грешницы, Джон, что за…

Картинка и правда занимательная…

В рядок лежат три трупа: двух бриттов и один женский, с отсутствующей головой. Дальше два увечных стрелка: первый стоит, опираясь на дрючок, а второй лежит, постанывая, на дерюжке; здесь же сам Джон с каменной мордой и босоногий полупьяный капеллан со святыми атрибутами: Евангелием и распятием в руках. Да все офицеры его роты выстроились как на параде…

– Господин барон… – Миддлетон шагнул вперед и сделал официальный поклон, – произошло досадное недоразумение. Я готов его прояснить и, в случае вашего неудовлетворения сим прояснением, ответствовать вам на суде чести под порукой Господа нашего. Бенджамен, начинайте…

Один из офицеров показал тростью на стрелка с ногой, замотанной окровавленными тряпками, и опирающегося на корягу. Лучник проковылял вперед и смачно поцеловал подставленное капелланом распятие. Потом положил руку на Евангелие и, гулко кашлянув, начал говорить:

– …Э-э… Значица, клянусь Святым Евангелием говорить правду и одну только правду… Значица, мы с Фомой… ну-у… его еще Безносым кличут… – Англ обернулся и показал на крайний труп: – Так вот… значица, нашли мы вот эту кралю…

Теперь бритт указал на женский труп.

– …нашли в подвале… только она тогда еще живой была… и начали употреблять… ну-у, как водится… по назначению, значит. Только по первому заходу сделали, как заявился Эдвин Косое Брюхо с Длинным Мерлином…

Грязный палец ткнул во второго мертвеца, а затем на раненого.

– …кх… и грят: делитесь или мы ей сейчас башку срубим…

Капеллан вдруг оживился и толкнул раненого. Тот взвыл и забормотал:

– Истину глаголет Фуллер… истину… Они давеча нам с Брюхом в кости проигрались…

Доминиканец еще раз пнул несчастного, но теперь давая сигнал замолчать.

– Во-во… – согласно закивал головой первый докладчик. – Грят, платите или девку забираем. Ну а мы… эта… ну… в общем, послали их… Тогда Брюхо взял и срубил голову девке. А Безносый… не я, а он это, клянусь святым Варфоломеем… взял и двинул мечом по башке Брюху. А Длинный… А я потом… А мы… А он… Вот…

Я смотрел на все это безобразие и не знал: плакать мне или смеяться. Не иначе лукавый шутит. Вот же он, явный свидетель – казалось, прямо в руках… И на́ тебе… Твою же кобылу… Мне что, теперь в доспехе даже в сортир ходить? Однозначно Джон к покушению не имеет никакого отношения. Но мне от этого совсем не легче… Млять, а кто? Сегодня повезло, а завтра может и не свезти. Сука… что же делать?

– Удовлетворены ли вы, господин барон, сими обстоятельствами и прояснениями?..

М-дя… удовлетворен ли я? Да ни хрена… но ничего не поделаешь. Джон явно ни при чем, а доводить дело до поединка с ним – глупость первостатейная. Да и Карл… Млять…

Криво улыбнулся Джону и кивнул:

– Да, я полностью удовлетворен. Мое приглашение остается в силе. Прошу в мой шатер. И это… не будете ли вы возражать, если мои люди еще побеседуют с этими… вашими…

Англ оттаял лицом и великодушно махнул рукой:

– Легко… но только до казни…

Я только сейчас заметил, что профос с подручными вязали бриттам руки. Ну да… за резню между собой по головке не гладят. Да, собственно, сейчас за все воинские преступления – одно наказание. Гауптвахты как таковой пока не существует. Вместо нее – виселица, а то и плаха. Но плаха положена лицам благородного происхождения, так что повесят сушиться уродов на мартовском солнышке. Да и поделом…

– Жан, тут еще это… – Джон подозвал к себе того самого юнца, пытавшегося мне сегодня нахамить. – Лейтенант Бошан хочет сказать вам пару слов. Явите милость его выслушать. Это моя личная просьба.

– Господин капитан… – Парень, отчаянно смущаясь, очень завуалированно попросил прощения. Явно не своими словами – кто-то подучил. Может, и сам Джон. Пацан явил собой полное смирение и раскаяние. И еще плохо прикрытое восхищение моей персоной.

Вразумили уже парня. Ну да… я такой… слухи о Бароне Жестокие Клинки уж вовсе жуткие ходят. Да и о моем особом положении при дворе – тоже. И о фаворитстве у государя… Да и ладно. Вроде неплохой малыш. Неотесанный, правда. Прощаю, не жалко…

– Пустое, Эдвард. Если ваш командир не возражает, можете остаться с нами отужинать.

Парень просто вспыхнул огнем от радости, а Джон не стал возражать. Эдвард оказался его дальним родственником и к тому же сыном лучшего друга и формального сюзерена.