Юрий Корчевский - Ратибор. Забытые боги

– Мне нужно крепкое судно с хорошим трюмом.

– Для чего? Ты хочешь возить рабов или лошадей? А может быть, камни для строительства?

Как бы ему объяснить, чтобы звучало подоходчивее? В его бытность на флоте такие грузы назывались генеральными – то есть все, кроме наливных. В Риме же для перевозки лошадей и скота были гиппогины, для строительных материалов – камней или брёвен – лапидарии. Для перевозки зерна – корбиты, а речные – каудикарии. Получалось, что суда специализированные. Ёмкость же трюмов измерялась количеством вмещаемых амфор.

– Наверное, ты раньше не имел дела с кораблями? – высказал предположение незнакомец.

Вот тут он ошибался. Илья плавал на таких громадинах, что местные деревянные рядом с ними показались бы шлюпками. Но не распинаться же перед мореманом?

– Я торговец, – пояснил Илья.

– Так я и думал. Могу предложить добротный корабль, на котором я ходил семь счастливых лет.

– Если годы были счастливые, зачем продаёшь?

Илья сначала подумал, что от судна хотят избавиться. Мало ли, жучок-древоточец источил корпус, или сгнило, было в ремонте после того, как налетело на подводную скалу… Только его не проведёшь, он будет осматривать судно со всем тщанием. Свежие доски после ремонта всегда видны, как и трухлявые.

Незнакомец юлить не стал:

– Судно не моё, я был капитаном. Владелец разорился, продаёт.

– Тебе-то что с того?

– Он задолжал команде и мне. Чем быстрее продаст, тем быстрее рассчитается. Мне семью кормить надо, пять ртов всё же.

– Тогда веди.

– Сразу предупреждаю – керкур.

Мог бы и не говорить, Илья всё равно не знал местных терминов. Керкуром называлось судно торговое, меньше гаулы по размеру и быстроходнее. Внутреннее убранство делилось на три отсека. В центре, занимая больший объём, – трюм и два твиндека. Имело сложное парусное вооружение, позволявшее идти круто к ветру – бейдевинд, галфвинд, бакштаг и фордевинд. На корме – два рулевых весла.

Корпус керкура был двадцати семи метров в длину, семи с половиной – в ширину, имел осадку в два метра и вмещал 250–300 тонн груза.

Судно стояло в порту, на дальнем причале, и с первого же взгляда оно понравилось Илье.

Когда они взбежали по трапу, их встретил дежурный.

Илья сражу же бросил взгляд на палубу: если она грязная и заплёванная, то ничего хорошего не жди, стало быть, капитан лентяй или пьяница. У такого и такелаж будет гнилой, и судно скверное. Но палуба блистала чистотой, а многочисленные канаты не издавали запаха гнили. Илье это пришлось по душе.

Осмотр судна он начал с корпуса. Спустившись в трюм, буквально на коленках осмотрел обшивку и шпангоуты – нет ли жуков-древоточцев, нет ли следов свежего ремонта, течи.

Капитан ревниво следил за действиями Ильи, но молчал.

Времени на осмотр ушло много, часа три. Утомившись изрядно, Илья присел на бухту канатов.

– А ты мне солгал, – заявил капитан.

– В чём же? – удивился Илья.

– Что ты не моряк. Так осматривать корабль может только знаток.

– Сколько просит владелец?

– Двести монет золотом.

Сумма большая, треть того, что имел Илья. И что ещё было плохо – он не знал цен на суда, хотя бы ориентировочно. Однако судно было неплохим по состоянию и ему понравилось.

– Веди к хозяину.

Лицо капитана просветлело:

– Берёшь?

– Как сторгуемся…

Дом владельца был на острове – немного обветшавший, знавший лучшие времена. Здесь было принято торговаться, и Илья яростно старался сбить цену. Сошлись на ста восьмидесяти золотых монетах – владелец не хотел упускать покупателя, за месяц это был первый. Но и выгоду свою он старался поиметь. Ударили по рукам.

– Завтра я приду с деньгами, – пообещал Илья.

– Я подготовлю договор, его надо заверить в городской магистратуре, – кивнул владелец. – Только после этого судно станет твоим.

Когда они уже вышли из дома, Илья повернулся к капитану:

– Хочу поблагодарить тебя.

– Меня? За что?

– Судно в полном порядке, чувствуется твёрдая рука.

Лицо капитана дрогнуло, видно – не часто слышал он слова благодарности в свой адрес.

– Делаю тебе предложение: не хочешь ли дальше послужить мне? Судно ты знаешь, команду – тоже.

– Ты хочешь оставить команду?

– Да, если они согласны.

– А как с оплатой?

– Писать умеешь? Грамоте обучен?

– Даже на трёх языках…

Этим Илью было не удивить. В его время моряки, ходившие в «загранку», знали как минимум английский, а многие из них – и другие языки. Конечно, на разговорном уровне.