Андрей Посняков - Вандал (сборник)

Эвдальд-корабельщик виделся хевдингу-«графу» этаким сибаритом, человеком широкой, почти что русской, души, несомненно, обожавшим жизнь во всех ее проявлениях, даже и самых греховных; что же касается Манция, то, судя по вечно надменному, с выпяченной нижней губою, лицу, это был тот еще тип – ханжа, доносчик и неврастеник. С этим следовало быть осторожнее, взвешивать буквально каждое слово… Александр уже несколько раз пожалел, что пригласил их обоих вместе – по отдельности бы лучше дело пошло… особенно с Корабельщиком. Хотя не факт. Быть может – да, наверное, так и есть – они и явились-то вдвоем, потому что… только вдвоем и могли, только вдвоем и должны были, как раньше, еще при СССР, советские туристы на Западе ходили обязательно группой, чтоб каждый за другим присматривал, доносил. Так, верно, и здесь.

Да-а-а… с этим Манцием ухо следовало держать востро – ишь, гад, все допытывается про Александрию. Неужели был?

– Ну, выпьем же, друзья мои! – Александр снова махнул рукой Маргону – мол, наливай – и, пьяно ухмыляясь, продолжил, осторожно нащупывая нужную тему: – Была у меня в Александрии одна женщина… ах! Из-за нее-то я и вынужден был уехать…

– Уехать? – оба гостя переглянулись и громко захохотали. – Скажи лучше – бежать! Так ведь дело было, любезнейший Александр?

Саша пожал плечами:

– Ну, так. Ничего-то от вас не скроешь.

– А расскажи-ка нам поподробнее… впрочем, нет. Как-нибудь в другой раз. Нам пора уже – поздно.

Произнесший эту фразу Эвдальд, как говорится, начав «за здравие», кончил «за упокой». И новоявленный «королевский граф» догадывался – почему. Ну, ясно – присматривали друг за другом, чего уж. Наверняка сам Гуннерих их визит и санкционировал, собственноручно начертав на прошении – «Разрешаю» или даже – «К исполнению»… Ну, не так, конечно же – устно все, устно… Но все ж – без особой разницы.

Надо с ними как-нибудь переговорить отдельно! С каждым… Подлить вина – может, кто-то захочет в уборную, да и в самом-то деле, сколько уже пьют! Пора, уж давно пора бы отлить. Неужели вместе отправятся?

– Маргон! Плесни-ка еще вина, душа моя!

Выпили. Закусили.

Манций поднялся… Наконец-то!

– Сейчас приду… где тут у тебя… ах, знаю – под лестницей. Где еще-то в доходном доме?

Едва «Зерно» удалился, как «Корабельщик» тут же состроил хитрую гримасу и, подмигнув, понизил голос:

– Ты Манцию не доверяй, дружище Александр. Сволочь та еще!

Слов «сволочь» тут еще не знали, заменяли всякими другими, но смысл был тот же.

– Завтра же напишет о нашей попойке донос.

– Ну и что? – Саша пожал плечами. – Пускай пишет. Что мы тут такое делаем-то?

– Да ничего такого… – Эвдальд пожевал губами. – Однако ведь есть какие-то святые праздники, которые никто и не знает, когда они там есть, но вино пить возбраняется, вообще, веселиться, хохотать… ну, ты понимаешь, о чем я?

– Угу, угу.

– Так в этих чертовых праздниках… тсс… сын нашего рэкса Гуннерих, да хранит его Господь, очень хорошо разбирается… как ревностный христианин… а Манций… О! Идет уже! Пойду и я… вернусь скоро. Так ты помни мои слова, Александр!

– Благодарю, – Саша прижал руку к сердцу.

В гостиную вошел Манций, посторонился, пропуская «Корабельщика» к дверям, ухмыльнулся:

– О чем это вы тут шептались? Поди, о девочках?

– Да что, что ты, любезнейший друг мой! Мы беседовали о церковных праздниках.

Сказав так, молодой человек вовсе не покривил душой.

– О церковных праздниках? – в карих чувственных глазах гостя вспыхнула искорка недоверия. – Это с Эвдальдом-то? Ты рассказывал о какой-то женщине… может, продолжишь? Больно уж любопытная история.

– Обязательно расскажу… только в другой раз как-нибудь. А сейчас… хорошо бы помолиться, верно?!

– Вот только не строй из себя святошу! – вдруг расхохотался Манций. – Знаем мы, куда ты посылал своего слугу…

– И куда же?

А вот это уже была неожиданность из разряда куда более крупных, чем обычные неприятности! За ним, оказывается, следили, и весьма пристально. Что ж, можно было и догадаться.

– Тебе сказать? – «Зерно» совершенно запанибрата похлопал хевдинга по плечу. – Что ж, изволь – в лупанарий тетки Галлы бегал уже не раз твой слуга! Так?

– Ну… так… – вынужден был признаться Саша.

А гость среагировал неоднозначно!

Снова хлопнул по плечу, посмотрел с явной симпатией:

– А ты, я вижу, парень не промах! Молодец… Знаешь, я совсем не верю в «святош», человек, что бы там ни говорили, существо весьма грешное и порочное, у кого-то одна страсть, у кого-то другая… у многих же – страстей и грехов великое множество. А вот у кого их нет… так ведь не бывает, чтоб не было, потому что один лишь Иисус – непорочно чист, да ангелы, да Святая Дева. А все люди… О! – Манций шутливо погрозил пальцем. – Все люди – великие грешники… а те, кто пытается это скрыть и что-то из себя строить… я таким не верю! Нет чистых… у каждого – свой порок.