Андрей Посняков - Вандал (сборник)

И скоро стал для Гуннериха привычным… как статуя, как фреска или свеча. Пора было делать дело…

Вечер был тих и безлюден, только что прошел дождь, и поднимающиеся испарения стелились по мостовой плотным дрожащим маревом. Саша на этот раз не пошел в церковь, иначе бы не успел, пришлось уж пропустить службу.

Выглянув из подворотни, молодой человек прислушался? Ну, где же они, где? Ага… Вот! Стук копыт. Пора? Или выждать еще чуток? Нет, пора, пора – всадники быстро приближались…

Когда Гейзерих и его люди, поднимая брызги из луж, вынеслись на безлюдную площадь, они услышали громкие крики… и звон оружия! И проклятья!

– Помогите, помогите! Ради всех святых!

– Посмотрите, что там, – придержав коня, скомандовал Гуннерих. – Кто осмеливается разбойничать в городе моего отца?

Много кто! – хотел сказать рослый начальник стражи, но поостерегся, подкрутил усы, послав в подворотню пятерых. Таких парней вполне хватит для всякого сброда!

Посланцы вернулись быстро. Не одни – двое тащили под руки некоего прилично, но скромно одетого господина в синем плаще с испачканным в крови лицом.

Гуннерих признал сразу:

– Не тебя ли я видел молящимся в храме Феофилакта-мученика?

– Это мой любимый храм. Собаки… Они напали на меня вшестером… если б не твои воины… О, я вечно буду молить за тебя Господа и всех святых! О-о-о…

– Ты, кажется, ранен?

– Они лишь раскровянили мне губу… не успели. Зато обокрали… О, господи – мой кошель! Теперь мне придется уезжать… не расплатиться за ночлег, нечем…

– Я вижу, ты ревностный христианин, – не слезая с коня, улыбнулся наследник. – Вот, – он полез в кошель и, вытащив несколько золотых монет, милостиво протянул их Саше. – Возьми, расплатись. Нехорошо быть кому-то должным.

– Кто бы спорил, милостивый государь.

– Судя по говору, ты прибыл издалека? С какой целью?

– Поступить на службу к славному Гейзериху! – с воодушевлением отозвался молодой человек.

О! Как долго он репетировал весь этот пафос, вовсе не показавшийся Гуннериху фальшивым. Наоборот!

– Нет и не будет для меня большего счастия! – все так же пафосно продолжал Александр. – Жить в этом прекрасном городе. Служить столь достойному правителю. Молиться в церкви Святого Феофилакта, поистине – в красивейшем храме…

– Святой Феофилакт уже помог тебе! – довольно приосанился наследник трона. – Ты будешь здесь жить, молиться и служить… Только не моему отцу, но мне! Наследнику Гуннериху!

– О, господин мой…

Закатив в экстазе глаза, молодой человек бросился на колени прямо в грязную лужу. Черт с ней, с одежкой, главное было сейчас – произвести как можно более благоприятное впечатление на королевича и его свиту. И такое впечатление Саша, кажется, производил.

– Встань, о друг наш! – милостиво повелел Гуннерих и мигнул воинам, тут же поднявшим молодого человека на ноги. – То, что ты ревностный христианин – это я уже понял. Откуда ты сам?

– Из Александрии, мой господин.

Лицо королевича посветлело – епископ Арий тоже был из Александрии.

– Бедные мои родители давно умерли, а я вот скитаюсь в поисках лучшей доли и счастия служить достойному мужу… Особенно такому наихристианнейшему человеку, как ты, уважаемейший Гуннерих-рэкс!

Саша чуть не расхохотался, едва не испортив все дело – подумалось вдруг, что если б сейчас был конкурс льстецов, так имело бы смысл претендовать с этой тирадой на одно из призовых мест. Наихристианнейший! Уважаемейший! Рэкс!

– Я вижу – кровь уже унялась…

– О, если бы не ты…

– Господа благодари, не меня. Меня будешь славить за другое. Что ты умеешь делать?

– Я… я неплохо владею мечом!

– Воинов у меня хватает. Владеешь ли ты пером, умеешь ли излагать на пергаменте свои и чужие мысли?

– О, конечно же, господин!

– Тогда ты мне подойдешь. Завтра же явишься во дворец. С рассветом… Нет – ближе к полудню.

Кавалькада всадников унеслась вслед за своим повелителем. Снова пошел дождь, на этот раз – совсем по-осеннему мелкий и нудный, так что, когда Александр добрался до дома, то сильно нуждался в тепле очага и хорошей порции нагретого вина, которым его сразу же угостил играющий роль слуги Маргон.

Выпив и обсохнув, молодой человек выслушал доклад о разговорах в тавернах – увы, и на этот раз нелюбопытных, пустых – и, махнув рукой, отправился в спальню, поднявшись лишь поздно утром.

Маргон уже давно был на ногах и радостно скалил зубы:

– Явились уже двое. Прошли всю улицу, говорили с Гавриилом, его супругой, со мной… Подробно расспрашивали о тебе, поздравляю!