Егор Чекрыгин - Хроники Дебила. Свиток 2. Непобедимый

Гы! Поржал, когда пришлось долго разъяснять Лга’нхи концепцию проституции. Его пещерный мозг плоховато усваивал идею, что за «потрахаться» надо что-то платить. Обычно вдовушки и так висли на нем гроздьями, а потом еще и накормить пытались или новые порты сшить. И то, что местные девицы выказали такую меркантильность, его изрядно шокировало. Подозреваю, он впервые в своей дремучей жизни задумался о морали и добродетели. (Мы все любим об этом задумываться, когда бабы начинают вдруг нас обламывать.) Хотя что-то мне подсказывало, что и тут он как-то умудрялся прокатиться на халяву. Красавчик, блин!

Вот только не подумайте, что это зависть подвигла меня выгнать его и «забритых» за пределы городской черты! Просто спустя неделю беспробудных пьянок я столкнулся с резким снижением дисциплины, бардаком и раздолбайством личного состава. И когда один пьяный бухарик попытался меня зарезать, это переполнило чашу моего терпения. Кажется, алконавт, узрев мои черные волосы, сквозь пьяные пары разглядел во мне аиотеека и счел своим долгом расквитаться за все обиды. Хорошо хоть, перед тем как напасть, он выполнил полный комплекс угроз и словесных наездов, во время которого я успел подготовиться и долбанул ему плашмя протазаном по маковке, когда он попер осуществлять свои угрозы.

Потом с перепугу я целый час рычал и плевался на Гит’евека, грозя натравить на него страшных демонов Убьюнафига и Охренелиблинсовсем. Гит’евек внял. Судя по всему, у него была командирская косточка, и вышеописанный бардак и в его душе не вызывал особенного восторга.

Потому в течение следующих трех дней мы протрезвляли наших архаровцев, после чего выселили банду «забритых» почти что за городскую черту. (Поначалу хотел и дальше, но к тому времени у меня уже начал складываться мой План.)

Выполняя этот свой архихитрый план, я снял для них самые крайние сараи-дома, что располагались вдоль реки, за складами с лесом, какими-то верфями-мастерскими и огородами. Обосновав это тем, что, мол, тут ребятам простора больше, а искушений меньше. А для надзора за ними в помощь Гит’евеку я отправил Лга’нхи и настоятельно порекомендовал им обоим, дабы подчиненным не стало скучно, загрузить народ тренировками и работой, тем более что им еще молодых надо учить ходить и драться в строю. И в качестве поощрения, и во избежание бунта, на основе «Ведомости на зарплату», составил Зловещий Узор — «График увольнительных». Одна беда: разобраться в жуткой картинке без меня никто не мог, а я был занят другими делами. Так что график висел для устрашения, а погулять в город отпускали наиболее приглянувшихся начальству. Короче, все, как у нас в школе с «Графиком дежурств».

Но не надо думать, что я только бухал и развлекался. Самое главное, я собирал информацию, которую аккуратно заносил на куски шкур, коих у меня уже накопилась целая связка. Сюда попадали и цены на все продукты, и предположительное время приходов разных караванов, маршруты, соотношения цен на товары и вообще любая информация, которую мне удалось вызнать во время общения с купцами. В том числе и инсайдерская. Которую, увы, без бухла из народа не выудишь.

Пришлось, конечно, помучиться и помучить Кор’тека, который уже стал с ужасом посматривать на связку тонких шкурок, для хранения которых пришлось приспособить отдельную сумку. (Как и всякий нормальный человек, он настороженно относился ко всякому колдовству.) Но что поделать, одна только моя попытка свести разные цены к общему знаменателю — ракушке — потребовала неимоверных усилий. Потому как цены в экономике, основанной на натуральном обмене, — это дремучий лес, перенаселенный лешими, которые делают все возможное, чтобы путник, в этот лес вступивший, заблудился там на веки вечные. Условный килограмм ракушек можно было обменять на условные полкилограмма меда. Полкило меда — на полкило бронзы, а на полкило бронзы купить полтора-два килограмма ракушек. Все зависит от того, насколько нужен тебе тот или иной товар, твоего умения торговаться и связей. Но в конце концов я понял, что мои утренние похмельные страдания были не напрасны и начатые мной изыскания дали некий положительный результат. А плодами своих трудов я смог воспользоваться даже раньше, чем рассчитывал.

Восточные ребята подошли ко мне примерно через пять дней после нашего прибытия и предложили продать им бронзу. Они малость недоумевали, почему я не сделал это сам, — обычно, стоило им только появиться в Вал’аклаве, горские, и не только, купцы уже вились вокруг них ужами, пытаясь поскорее выкупить редкий и дорогой товар.