Олег Таругин - Комбат. Вырваться из «котла»!

– Степаныч… да Степаныч же! – Сморгнув, капитан с удивлением уставился на стоящего рядом особиста. – Задумался, что ль? Я зову, зову.

– Угу, задумался, Витя, извини.

– Я почти всех собрал, как ты и просил, – сообщил Зыкин. – Пошли знакомиться. Да, кстати, держи карту.

– Пошли, – согласился тот. – Только сначала дай на карту погляжу. А вообще, знаешь, Вить, сильно сомневаюсь, что они меня вообще слушать станут.

– А ты не сомневайся, командир, я ж говорил, помнишь? Послушают, куда денутся. Да и я помогу, так что не боись. Ты, главное, на карту направление немецких ударов, о которых рассказывал, нанеси. Ну и все остальное, о чем говорил. Про оборону там и так далее.

– Зачем? – искренне удивился Кобрин.

– Пусть будет, глядишь, пригодится, – уклончиво ответил контрразведчик. – Я ж сказал, что помогу.

Смерив товарища непонимающим взглядом, комбат молча пожал плечами и раскрыл планшетку, доставая цветные карандаши, красный и синий…

– Таким образом, товарищи командиры, считаю свое предложение занять оборону на указанных участках и удерживать шоссе в направлении Белосток – Слоним до последней возможности правильным и тактически обоснованным. Этим мы, как уже говорилось, не позволим противнику замкнуть в кольце окружения совершающие маневр отступления части 3-й и 10-й армий, перерезав и взяв под свой контроль пути отвода войск. Если же продолжать контрудар, все мы неминуемо будем уничтожены. Но главное, не сумеем обеспечить организованный и безопасный отход наших войск. И это будет самый настоящий котел, в котором вместе с оставшейся без горючего и боеприпасов техникой окажутся тысячи бойцов и командиров Красной Армии. Доклад закончил.

Несколько минут командиры ошарашенно молчали, затем немолодой майор с синими кавалеристскими петлицами, оглядев товарищей – двух капитанов-пехотинцев и майора с петлицами АБТВ, – прочистил горло и зло прошипел, сверля Кобрина яростным взглядом:

– Ты что плетешь, капитан?! Соображаешь, что предлагаешь?! Прекратить наступление, занять оборону… соображаешь вообще, нет? У нас четкий и недвусмысленный приказ, и мы его выполним, несмотря ни на какие потери и всяких… паникеров! – Последнее слово он не произнес – выплюнул. – Струсил – так и скажи. А лучше сразу застрелись, позору меньше.

– Товарищ…

– Молчать! Молчать и слушать! Товарища нашел! Сдать оружие. Товарищ младший лейтенант, – обратился он к незнакомому контрразведчику, вместе с сержантом госбезопасности стоящему рядом с Зыкиным. – Арестовать предателя и паникера! Ишь, как поет! Еще неизвестно, где ты эти самые немецкие автомашины раздобыл – уж не фашист ли их тебе выделил, а? Чтобы, так сказать, поскорее в наш тыл своих дезертиров привез?

Молчать и дальше было просто глупо. И так понятно, что ничего хорошего из разговора не вышло. Так что ошибся Зыкин: не будет у них ни взаимопонимания, ни совместных действий, ни хрена. Как он, собственно, и предполагал.

– Эти «дезертиры», майор, приняли бой в воскресенье на рассвете! И не потому ли ты до сих пор жив, что они первый удар на этом направлении сдержали? И еще один на следующий день. Так что заткнись. Я своих бойцов оскорблять не позволю.

– Да ты… – Выпучив глаза, кавалерист схватился за кобуру, но на его руку решительно легла ладонь того самого особиста-мамлея, которому он приказывал арестовать комбата:

– Погодите, товарищ майор. А что вы думаете, товарищи?

Вопрос адресовался остальным командирам. По старшинству первым заговорил танкист:

– Майор Игнатьев. Сложно сказать. Про роту лейтенанта Иванова товарищ капитан все верно сказал, позавчера их как раз в тот самый квадрат и отправили. Из нашей дивизии ребята, 6-й мехкорпус. Да и с командиром последнего уцелевшего танка я парой слов перебросился, тоже знакомый хлопец. Он все подтвердил и очень товарищем капитаном восхищался. Мол, ежели б не он, пожгли бы всех без толку, а так удалось и урон противнику нанести, и трофеи захватить. Да и Илью я лично знал, грамотный был командир, такого на мякине не проведешь и просто так приказ нарушить не заставишь. Так что не знаю даже. Хотя предложение ваше, товарищ Минаев, крайне, гм, странное. Все вроде бы верно излагаете, но как же так – не выполнить приказ, прекратить продвижение, встать в оборону… не знаю даже. Контрудар – на то и контрудар, чтобы вражеский клин, в нашу оборону вбитый, срезать под самый корешок, тем самым как раз таки противника и окружив. Тут нужно сперва со штабом корпуса, если не армии, как мне думается, говорить, а уж после что-то решать. Да и вообще, вас послушать, так получается, будто вы наперед знаете, что да как сегодня-завтра происходить будет.